Виктор Сытин - Человек из ночи

— Ничего не поделаешь. Будем по-восточному спокойно принимать превратности судьбы, — сказал, усмехаясь, Искандеров, когда я в который раз послал проклятие капризам здешней природы. — И давайте после деловых разговоров — им-то хамсин не помешает — посетим Национальный музей Ирака. Окунемся в прошлое этой страны.

Так мы и сделали.

Музей занимает современное здание на улице, с севера на юг пересекающей правобережную, новую часть Багдада.

Обширный квадратный двор замыкают глухие серые стены. Плоское здание без окон. Лишь поверху идет застекленная галерея. Поднимаемся на второй этаж. В первом небольшом зале в шкафах и ящиках-витринах орудия людей каменного века, найденные в долинах гор на севере страны. Некоторые предметы датированы. Они стотысячелетней давности. И все же ничего особенно интересного в этой экспозиции нет. Кремневые скребки и ножи, наконечники стрел и копий — такие предметы есть в любом историческом музее. Но, шагнув за порог следующего зала, я увидел, как заволновался Искандеров, прильнув к витрине. Нелепые маленькие фигурки из мрамора и глины лежали на ее полках, цветные окатыши бус и ожерелий, щербатые коричневые чаши, похожие на пиалы, обломки керамики со странными значками клинописи — первыми материализованными словами в истории человечества.

Да, на все это нельзя было смотреть без волнения.

Пять, шесть, а может быть, и более тысячелетий назад руки шумерийцев, обитавших на здешней земле, создали эти простые и удивительные вещи! Пока еще точно неизвестно, откуда пришли в Двуречье — Месопотамию греков или Сенаар иудеев — шумеры и аккадцы и создали здесь, видимо, самую древнюю цивилизацию.

Они строили настоящие дома и замки-крепости, знали колесо, умели обрабатывать металл, изобрели письменность и календарь.

На стене зала я вижу маску женщины-шумерийки. Широкое, губастое лицо. Миндалевидные глазницы. Пышная прическа — волнами уложенные волосы. Такие прически можно встретить и сейчас.

…Свистит и воет за стенами музея хамсин. Мельчайшая пыль пробивается и сюда, казалось бы, в герметически закрытое помещение. Окон здесь нет. Окна пропускали бы безжалостно яркие и горячие лучи солнца, и трудно было бы тогда поддерживать более или менее ровную температуру, что необходимо для любых хранилищ.

Служитель в платке характерного рисунка — в черно-белую клетку — и коричневом халате до пят сметает метелкой из перьев пыль со стекол шкафов и стен.

Он показывает нам дальнейший маршрут осмотра, хотя и так понятно, куда надо идти.

Следующий зал посвящен первому вавилонскому царству, созданному амореями после крушения под натиском племен варваров шумеро-аккадской цивилизации. Наше время отделяет от него почти четыре тысячи лет.

В зале музея не много вещей — свидетелей той эпохи. Снова глиняные и каменные таблички с клинописью, украшения, статуэтки, орудия труда из камня и металла. Есть и крупные скульптуры и барельефы. Фигуры львов и странных зверей — драконов с длинными шеями и когтистыми, птичьими задними лапами.

Первое вавилонское царство было разгромлено ассирийцами. Оно вскоре возродилось и почти пятнадцать веков было культурным, торгово-экономическим центром и Двуречья, и земель от Средиземного моря до Персидского залива.

Ассирии в музее отведено особенно много места. Целое крыло первого этажа. Вдоль стен одного из залов стоят огромные керамические картины-барельефы. На них изображены люди в профиль, больше мужчины с завитыми бородами, в длинных халатах до пят. Люди на этих картинах то приветствуют кого-то, подняв правую руку, иногда с чашей, или потрясают оружием. Есть картина, где изображена колесная повозка. На другой — сцена сражения. На третьей — жертвоприношение.

В том же зале статуи человеко-быков и фигура женщины с ношей на голове. Маска царя Саргона. Как будто ухмыляется он в свою волнистую бороду. Женская маска из города Нимруда. Широкие брови. Прямой нос. Полные губы в странной — то ли насмешливой, то ли призывной — улыбке. Этот скульптурный портрет-маску называют ассирийской Моной Лизой, ассирийской Джокондой.

Мы тихо переговариваемся с Искандеровым. Музей интересен. Музей волнует. И все же как он неполон, сколь многого в нем не хватает! Искандеров говорит, что археологи-немцы, а потом особенно англичане, проводившие раскопки Ниневии, Нимруда и других ассирийских городов, а также Вавилона, увезли из Ирака огромное количество исторических ценностей.

— Обратите внимание, — говорит Искандеров, — вот стела с клинописью на глыбе черного базальта. Это копия. Ее сняли в одном из европейских музеев, где находится оригинал. А вот еще одна копия — статуи. И еще — керамического орнамента. Впрочем, в здешней земле, наверное, осталось еще великое множество, как вы говорите, «вещей-свидетелей»…

Мы идем дальше по залам музея. Здесь то, что добыто при раскопках Вавилона в период его расцвета, при Навуходоносоре II. Целый угол занимает большой макет «Вавилонской башни» — храма Эсагилу, главного бога Бэла-Мардука.

Башня представляет собой ступенчатую пирамиду. В натуре она имела высоту около ста метров и семь этажей, каждый из которых был окрашен в свой цвет. В ротонде, венчающей пирамиду, стоял идол из золота и перед ним стол и скамьи из того же металла. Общий вес всех этих предметов — двадцать четыре тонны.

«Вавилонская башня» в своей архитектурной основе повторяет элементы «зиккуратов» — ступенчатых пирамид, храмов богов ассирийско-аккадского периода. В Ниневии, Нимруде и других городах стояли несколько «зиккуратов». Интересно — ступенчатые пирамиды Саккара в древнем Египте, что на левом берегу Нила, недалеко от Каира, напоминают храмы цивилизации Двуречья. Но, как известно, египетские пирамиды не храмы, а могильники. А вот ацтеки и майя на Юкатанском полуострове американского континента строили очень похожие на «зиккураты» здания-пирамиды… Это обстоятельство и ряд других фактов навели некоторых ученых на мысль о древнейших связях первых цивилизаций между собой.

И об этом мы говорим с Искандеровым в тихих залах музея, под свист и завывание хамсина за его стенами.

Завершается экспозиция истории Двуречья предметным рассказом об арабском ее периоде. Второе вавилонское царство было потрясено натиском скифов, потом в Двуречье владычествовали персы. Александр Македонский, победив персидскую деспотию, задумал возродить Вавилон, сделать его столицей своей огромной империи, но не успел. Он умер в Вавилоне. С тех пор этот город постигло забвение. А в Двуречье снова сменялись народы и власти. Наконец оно было завоевано арабами. Столицей Арабского халифата стали другие города, и в конечном счете Багдад.