Лев Баусин - Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

Рядом с памятником основателю Москвы Юрию Долгорукому расположен ресторан «Арагви». Он пользовался популярностью среди московских любителей грузинской кухни.

Вечером перед входом в ресторан всегда стояла длинная очередь. Но днем, показав удостоверение сотрудника КГБ, можно было забронировать стол на 25–30 человек с гарантией, что к семи часам вечера на нем будут закуски и аперитив.

Прощальный ужин проходил под прикрытием проводов геолога, который выезжает на работу «в поле» в далекие края.

— Сегодня мы провожаем в дорогу нашего товарища. Хватит ему просиживать штаны в конторе. Он созрел для поисков редкоземельных минералов. Дружно пожелаем ему успехов в этом трудном деле. Для начала — попутного ветра в хвостовое оперение и, разумеется, мягкой посадки. — Обычно таким был первый тост руководства отдела. Его краткость определялась явным нетерпением собравшихся быстрее приступить к трапезе. Затем следовал звон бокалов.

Последующие два-три тоста носили несколько назидательный характер. /

— Необходимо научиться отличать натуральные минералы от подделок. Не все то золото, что блестит. Например, пирит внешне похож на золотой самородок, но не стоит обманываться и тратить на него силы.

Все сидящие за столом понимали, что под понятием «натуральные минералы» подразумевались агенты-документальщики, а подделки под них — подставы местной контрразведки. Вслух разведывательные термины и понятия за столом не произносились.

Только наблюдательный и трезвый свидетель происходящего обратил бы внимание на то, что в компании «геологов» соблюдался этикет: все они были при галстуках и одеты в хорошие костюмы. Дам из других компаний на танцы не приглашали: это могло быть неправильно понято начальством и обидеть отъезжающего.

Если начальство проявляло такт и уходило домой в середине ужина, то на столе появлялась новая батарея бутылок грузинского коньяка, и тема разговоров резко менялась, вплоть до различных, в том числе и очень игривых, анекдотов.

При выходе из ресторана сослуживцы еще долго и тепло прощались. Пожелания типа «всех благ и здоровья» были искренними, зависти ни у кого я не заметил: ведь ехал я рядовым сотрудником резидентуры, под прикрытием атташе посольства. Смутно помню окончание проводов, а рано утром уже надо было быть в аэропорту. Лишь много лет спустя я понял, что зависть в среде разведчиков, как и в мире работников искусств, имела место «быть в наличии».

…Я проснулся от легкого прикосновения. Солнце находилось на уровне иллюминатора и било прямо в глаза. Передо мной стояла стройная, улыбающаяся стюардесса с голубыми лучистыми глазами и в голубой униформе Аэрофлота.

«На внешних авиалиниях умеют подбирать кадры», — мелькнула мысль.

— Извините, мы скоро подлетаем, а вы еще не завтракали.

— Где мы летим и что на завтрак?

— Под нами Средиземное море, а на завтрак курица с рисом.

— А нет ли у вас огуречного или капустного рассола?

— Рассола не держим, база не снабжает, — в тон ответила и понимающе улыбнулась стюардесса, — а вот бокал сухого вина из первого класса я вам принесу.

Первым классом летали только советники и послы.

Бокал «Мукузани» в какой-то степени восстановил равновесие между телом и духом и возвратил меня к реальной жизни пассажира Аэрофлота.

— Как самочувствие? Может быть, еще один бокал?

Меня тронуло понимание «посталкогольного синдрома».

Я понял, что произвел на стюардессу благоприятное впечатление, и решился на продолжение шутливого диалога.

— Предложение принято. Ваш второй бокал превратит меня в мужчину в звериных шкурах.

— Интересно! Как же это произойдет?

— В результате авиационной катастрофы — ведь они бывают — спаслась только одна стюардесса в голубой униформе. Она долго бродила по острову, пока не встретила мужчину в звериных шкурах.

— Кто вы?

— Я моряк, пятнадцать лет назад мой корабль затонул, и с тех пор я живу один на острове.

— Я умираю от голода и жажды. Накормите и напоите меня, и я предложу вам то, чего вы не имели все эти пятнадцать лет!

— Дорогая моя, милая! Неужели бутылку «Мукузани»?

Стюардесса рассмеялась. Видимо, раньше она этот непритязательно-двусмысленный анекдот не слышала. Я понял, что анекдот произвел на нее благоприятное впечатление.

— Простите, а как вас зовут? Может быть, мы с вами где-нибудь когда-нибудь встретимся еще раз.

Сказав это, я прикинул, что такая форма установления знакомства несколько банальна и примитивна, а еще подумал: «Черт, мог бы найти и более изысканный способ, а еще дипломат».

— Все может случиться и под солнцем, и под луной, — ответила стюардесса, очевидно, привыкшая к подобным вопросам. — А зовут меня Лариса.

В свою очередь, мне пришлось официально представиться. Пассажиров той зимой в самолете было немного, и никто не обратил внимания на невинный диалог.

Через час дрожащий корпусом и крыльями ИЛ-18 совершил посадку в Каире — столице одновременно арабской и африканской страны.

Я взял свою ручную кладь и маленькую елку, которую мне навязала, узнав об отъезде по каким-то непонятным каналам, мать коллеги. Приближался Новый год, и тоскующая по своему сыну сентиментальная мамаша решила сделать такой своеобразный, экзотический новогодний подарок. Обычно попутной оказией пересылали водку и черный хлеб.

Таможенник, равнодушно поставив визу о въезде в новенький зеленый паспорт, с любопытством посмотрел на елку и спросил:

— А это что за странный куст?

— А это дерево! Символ встречи Нового года.

Я не знал, как называется елка по-арабски, наша флора не была учебной темой в Военно-дипломатической академии.

— Первый раз вижу. Такие здесь не растут. Таким здесь слишком жарко. Здесь растут пальмы и магнолии.

— Верно, это дерево растет там, где зима и снег.

По выражению лица таможенника можно было понять, что он никогда не видел снега. «А каково придется мне в Африке, приживусь ли я здесь, не увяну ли до срока?» — мелькнула мысль.

Было раннее утро, но воздух уже был сухим и горячим. Неожиданно резкий переход от сумрачной зимы к яркому солнцу и безоблачно синему небу понравился и вызвал чувство бодрости.

Шофер посольства, молчаливый толстяк в белой рубашке с короткими рукавами, но с черным галстуком, быстро определил в зале аэропорта своего земляка. Очевидно, елка, которую атташе нес, как знамя, помогла ему в этом. Через час новый сотрудник резидентуры беседовал со своим шефом.

— Три дня на устройство быта, — сказал резидент, сверля меня маленькими медвежьими глазками. — Жена прилетает позже? Правильно! Жены, по инструкции. должны вдохновлять нас на подвиги, быть боевыми подругами, но почему-то быстро забывают об этом. В арабском языке есть устойчивое словосочетание «шляние по магазинам». Именно «шляние», а не посещение в целях покупки. Магазинов и разных лавок в Каире превеликое множество, но не везде можно появляться русской женщине, да еще без знания языка. Но роль пажа своей жены для разведчика не самая главная и не самая почетная. Устали? Тогда спуститесь к нашим ребятам в вашу келью, пусть они угостят вас кофе, и потом мы продолжим нашу беседу. А пока я подпишу вчерашние телеграммы.