Пит Эрли - Товарищ Жан

Через три года срок комсомольской работы Сергея закончился. В 1989 году ему сказали, что его и Лену направляют работать в столицу Канады Оттаву. Таким образом, у Сергея наконец-то появилась возможность заняться оперативной работой в качестве офицера зарубежной разведки КГБ.

В январе 1990 года Сергей, одержимый предвкушением интересной работы, улетел в Оттаву. Однако его новая должность оказалась не такой привлекательной, как он думал. Казалось даже, что его не очень там и ждали. Советское посольство в Оттаве находилось в здании за высокой оградой из металлических прутьев, с фасадом грязно-белого цвета, выходящим на улицу Шарлотт, что неподалеку от набережной реки Ридо. Сергею оно напоминало обветшавшую тюрьму.

Резидент КГБ, Леонид Иванович Пономаренко, встретил его не очень приветливо. Так как Сергей был направлен к нему с комсомольской работы, Пономаренко решил, что его продвигают по партийной линии. Во время непродолжительного собеседования даже и речи не было о какой-либо помощи или совете молодому сотруднику.

Еще работая в канадском отделе Центра, Сергей узнал, что единственной задачей резидентуры КГБ в Оттаве было проведение операций, направленных против США. В конце Второй Мировой Войны Соединенные Штаты были определены советским командованием как "главный потенциальный противник". Позже к ним добавили НАТО и Китай. Работа Сергея как офицера линии ПР состояла в сборе из канадских источников политической и военной информации, которая могла быть использована, чтобы навредить этим трем "врагам". Государственные тайны самой Канады никого не интересовали.

Знакомых в Оттаве у Сергея не было. Кроме того, у него не было никакого практического опыта. Тогда он решил применить свои навыки аналитика, полученные им во время работы в НИИРПЕ, и стал перелопачивать десятки донесений, поступавших в резидентуру из открытых и закрытых источников. Сергей твердо решил стать лучшим из всех четырнадцати офицеров КГБ, работавших в Оттаве. Он приходил на работу первым и уходил домой последним. За первые шесть недель Сергей установил рекорд по количеству разведдонесений, отправленных в Центр. В среднем их было двенадцать в месяц, и все они были основаны на информации, собранной по крупицам в документах, тщательно изученных Сергеем.

Естественно, что его коллеги не очень обрадовались такому рвению новичка. Но ему было все равно. «Просто ворчат от зависти», — думал он. Насколько серьезно некоторые из них были против него настроены, Сергей понял лишь тогда, когда попал в западню.

Как-то утром, в разговоре с Александром Фокиным, коллегой из линии ПР, Сергей обмолвился о том, что они с Леной хотят купить телевизор «Сони» Тринитрон, но пока не скопили достаточной суммы.

Фокин жил в Канаде уже два года и работал под прикрытием должности исполнительного директора Общества Советско-Канадской Дружбы. Официально эта организация должна была содействовать развитию дружеских отношений и культурному обмену между двумя странами, но на самом деле была "крышей" КГБ. Сергей был знаком с Фокиным еще в Москве, но особых симпатий они друг к другу не питали. В то время Фокин работал в контрразведке и занимался тем, что угрозами и шантажом заставлял советских ученых стучать друг на друга.

Тем не менее, когда Сергей и Лена прибыли в Канаду, Фокин встретил их словно старых друзей. Он предложил им помочь с обустройством на новом месте и даже рассказал, что в Канаде он стал Фошин, а не Фокин, потому что, когда его фамилию произносили канадцы, было похоже на английское слово "fucking". Сергея и Лену тогда это очень рассмешило.

"Вам незачем ждать с покупкой телевизора, — сказал Фокин Сергею. — Я могу вам помочь". Фокин предложил им одолжить 1400 долларов со счета Общества Советско-Канадской Дружбы. "Отдадите, когда сможете".

Сергей не был уверен, что имеет право брать деньги со счета КГБ, даже если он их потом вернет. Но Фокин успокоил его, сказав, что проблем не будет. "Многие у нас так делают. Я тут вроде беспроцентного кредитора". Сергей согласился, и в тот же день вечером они купили телевизор.

Через несколько дней Сергей получил сообщение от своего приятеля из московского Центра о том, что Фокин написал на него донос. Дескать, Сергей использует фонды КГБ в личных целях.

Как он ни был зол на Фокина, устраивать ему скандал Сергей не стал. В конце концов, он действительно воспользовался казенными деньгами. Вместо этого он пошел прямиком к резиденту. Сергей выложил ему все начистоту и извинился за свою доверчивость. Пономаренко видел, как усердно работает новичок, и, к тому же, сам недолюбливал Фокина. Он сказал, что прикроет Сергея, если у того возникнут проблемы из-за одолженных денег. А потом добавил: "Я уверен, ты — не единственная жертва Фокина". Если тот сдал Сергея, он, вероятно, стучал и на других офицеров тоже.

У Пономаренко был доступ ко всей корреспонденции, уходящей из оттавской резидентуры в Центр с дипломатической почтой, включая частную переписку сотрудников. Он попросил Сергея проверять письма Фокина перед их отправкой в Москву.

Через неделю Сергей нашел то, что искал. Фокин написал в Центр донос на самого Пономаренко. Он сообщал, что жена резидента числится машинисткой и получает соответствующую зарплату, хотя в посольстве практически не появляется.

Пономаренко был разгневан. "Я раздавлю его как таракана! И ты, Сергей, мне в этом поможешь, — взорвался он. — Мы его прихлопнем".

Сергей стал следить за Фокиным во время его отлучек из посольства. Будучи директором Общества Дружбы, Фокин постоянно встречался со своими канадскими источниками, а потом слал в Центр донесения с информацией, которую он, якобы, из них выудил. Однако во время слежки Сергей заметил, что Фокин вообще редко с кем-либо разговаривал. В основном, он сидел в кофейне и читал газеты. Когда Сергей прочитал донесения Фокина, которые тот слал в Центр, его подозрения подтвердились — Фокин писал отчеты на основе того, что узнавал из газет, а не какой-то информации, добытой в беседах с мифическими источниками. "Источников у него просто не было".

Сергей поставил об этом в известность Пономаренко. Резидент вызвал Фокина к себе и вручил ему кассетный магнитофон со словами: "Я хочу, чтобы ты начал записывать своих информаторов". Фокин стал упираться, мол, его источники не станут говорить, зная, что их записывают. Тогда Пономаренко достал миниатюрный микрофончик и сказал, что запись можно вести и без ведома собеседников.