Раиса Берг - Суховей. Воспоминания генетика

Два телефонных звонка раздались немедленно после выхода в свет статьи. Редакция газеты просит подробно осветить вопрос о корреляциях. Запрашивает редакцию ТАСС. Статьей заинтересовались в США. Второй звонок от кинодраматурга Зильберберга. Он написал заявку на киносценарий. Основываясь на нашей статье, он повествует об охране природы. Ему нужен отзыв ученых на его проект.

Всего года два прошло с тех пор, как я имела случай заступиться за озеро Байкал. Его охране было посвящено совместное заседание Президиума Академии наук и Президиума Сибирского отделения Академии. Весь Ученый совет Сибирского отделения, членом которого я состояла, был в сборе. Обсуждение продолжалось и после заседания на банкете в просторном кабинете Беляева, отлично приспособленном для такого рода приемов. Присутствовала я на банкете не в качестве члена Ученого совета и не в качестве лимнолога — историка лимнологии СССР, а как дама. Дамы нужны для парада. Обсуждали опасность, грозящую Байкалу. Бумажный комбинат строился на его берегу, отходы неизбежно должны спускаться в кристальные воды Байкала. Академик-секретарь Биоотделения Академии наук Борис Евсеевич Быховский на прямой вопрос кого-то из самых-самых чиновных о вреде замялся и сказал, что им надо развернуть в Зоологическом институте Академии, где он директор, экспериментальную работу. Год — два и они смогут сделать прогноз. «Да ведь у вас лаборатория гидробиологии испокон веков существует, — сказала я. — Георгий Георгиевич Винберг ее возглавляет — мировая величина. Так неужели знаний не накопили, достаточных для прогноза? А через два года прогнозировать будет поздно». Дама вместо дамской молчаливо-прекрасной роли играла роль андерсеновско-шварцевского мальчика. Король был гол.

Заявка на сценарий Зильберберга добра не сулила. Он принес заявку мне домой. «Тезка у вас есть. В журнале "Знание — сила" его очерк опубликован, "Чем отличается кошка от собаки". Читали? Вот мастер писать! И природу, видно, любит». — «Не только читала, но и писала. В редакции журнала "Знание — сила" очень горды тем, что "выпустили меня на панель", согласно их определению журнальной деятельности». «Значит, я ваш клиент!» — воскликнул Зильберберг. Его заявка принята. Я назначена научным консультантом фильма. Сценарий написан. Я получила гонорар. На том дело и кончилось. Фильм зарезали в каких-то инстанциях. Угроза гибели нависла, по собственным признаниям американцев, над природой США. В СССР же никакого загрязнения среды нет и не предвидится. Сценарий Зильберберга — клевета. Зильберберг слег с тяжелым инфарктом.

Мое увольнение к этим историям никакого отношения не имело. Президиум Академии сельскохозяйственных наук приказал, директор повиновался. Из штата меня вывели. Но у меня договорная тема — анализ корреляционных плеяд. Финансировал ее факультет прикладной математики Ленинградского университета. По этой теме снаряжалась экспедиция на Курильские острова, изучать корреляции между отдельными поведенческими актами у морских котиков. Директор Агрофизического института самовольно покровительствовал теме и экспедиции, благо они не обременяли его бюджет. Курильские острова — пограничная зона.

Нужно разрешение на въезд от КГБ. Разрешение получено, подготовка идет полным ходом. Но кто-то стукнул, директора телеграммой вызвали в Москву к начальству, и он получил приказ прикрыть и эту тему, а деньги вернуть университету. Сделать модель мужа, на этот раз не с помощью цветочков, а используя столь близкий к человеку материал — гаремы морских котиков — мне не пришлось.

Кентавр возглавил лабораторию, и теперь уже обе Гали оказались в его полном распоряжении. Я лишилась зарплаты и лаборатории, но не лишилась возможности работать. Лабораторию мне предоставляли мои ученики. Я читала лекции в Педагогическом институте имени Герцена и в Психоневрологическом институте в Ленинграде, в университете в Риге, в Медицинском институте во Фрунзе. Приглашения организовать и возглавить лабораторию популяционной генетики следовали одно за другим.

Николай Николаевич Воронцов всю жизнь мечтал стать директором института, членом-корреспондентом, а затем и действительным членом Академии наук. В Новосибирске он очутился в странном и двусмысленном положении. На его пути стоял Беляев — его антипод. Беляев в научном отношении сущий ноль. Его гипнотические способности граничат с немыслимым. Воронцов — настоящий ученый, обаятельная личность, но обаяние выявляет в личном контакте. Гипнотическим даром он не владеет. В Новосибирске он занял позицию Ученого секретаря Биологического отделения Президиума Академии наук. В качестве чиновника Президиума он оказался начальником Беляева. В Институте цитологии и генетики от Беляева зависело дать или не дать Воронцову лабораторию, и он лабораторию ему не дал. Он сделал его главой группы, а группу влил в мою лабораторию. У Воронцова в институте оказалось два начальства — Беляев и я. Беляев действовал по принципу: разделяя, властвуй. Он думал, что объединяя меня и Воронцова в одну административную единицу, он создает все условия для конфликта. Он ошибся. Конфликта не последовало. Мы существовали как две независимые, самостоятельные лаборатории. Отношения между нами отличные.

К тому времени, когда меня выгнали из Агрофизического института, Воронцов добился поста директора. Узнав, что я без работы, он пригласил меня в свой институт, во Владивосток. Я должна явиться для предварительных переговоров. Нотариальную копию трудовой книжки следует выслать предварительно. Мотивировка моего увольнения могла послужить непреодолимой преградой к зачислению. Мало ли что они там написали. Уволен по статье такой-то. Увольняемый понятия не имеет, что это значит, но секретарь парторганизации, завотделом кадров, завспецотделом отлично знают. Воронцов просил кроме копии трудовой книжки справку из нотариальной конторы с расшифровкой мотива увольнения. Статья номер такой-то, по которой меня уволили, ничего зловредного не содержала — тема ликвидирована, и только. Вслед за бумажной стаей отправилась и я. Лететь предстояло с двумя пересадками: в Москве и в Хабаровске. В Хабаровске выяснилось, что Владивосток самолеты не принимает. Снежные завалы. Я отправилась поездом. Я шла по заснеженному перрону, когда прозвучала по радио фраза: «Профессор Раиса Львовна Берг, вас ждут в справочном бюро вокзала». Мне оказывали царские почести. Но что-то неладное чувствовалось. Похороны не похороны — юбилей, во время которого юбиляра выпроваживают на пенсию. Вечером в номере гостиницы все разъяснилось. Президиум Дальневосточного отделения Академии наук наотрез отказался предоставить для меня штатную единицу. Удар нанесен не только мне, но и престижу нового директора.