Раиса Берг - Суховей. Воспоминания генетика

Всю жизнь я переходила от одного удивления к другому. В 1940 году после экспедиции в Дилижан и Ереван я надолго слегла и весной очутилась в Кара-Даге на берегу Черного моря не для того, чтобы изучать природу, а чтобы восстановить утраченные силы. Цвели маки. Выпадает дождь, и распустившиеся цветки мака большие. Нет дождя несколько дней — цветки маленькие. Я даже писала об этом в письме Шмальгаузену. В Яжелбицах в тот роковой пятидесятый год, когда домик мой утопал в цветах, среди которых цыганка навязывала мне свои пророчества, соцветия космеи удивляли меня разнообразием своих размеров. Стандарт и независимость бросились мне в глаза в 1953 году. Настурции увивали мою затененную соснами дачу. Все, что бы я ни растила, достигает гигантских размеров. Мои настурции имели листья величиной с чайное блюдце. Как, зачем я очутилась на соседней даче, о чем вели мы разговор с вдовой академика Баранникова, я не помню и никогда не вспомню. Я смотрела на настурции. Дорожка усажена, поближе к даче кустики еще ничего, подальше — совсем жалкие. Листья с гривенник. А цветки? Цветки этих все уменьшающихся кустиков отнюдь не следовали за ухудшением условий произрастания, как то делали стебли и листья несчастных. Цветки сохраняли стандарт. Более того! Цветки у Баранниковой ничуть не меньше моих, скрытых от глаз людских листьями, в сто раз превосходящими по площади листья ее неухоженных растений. Мне казалось, что я хватаю с неба звезды. Эволюция цветка сопровождается уменьшением числа частей — меньше лепестков, меньше тычинок, пестиков, чашелистников, всего, что слагает цветок. В этот процесс уменьшения вовлечены элементы симметрии. Цветок настурции не чета маку. Тот радиально симметричен, вертикальных плоскостей, делящих его на равные половины, четыре. У настурции же одна-единственная, как у свободно передвигающегося животного, как у нас с вами. Целые огромные семейства растений — орхидеи, норичниковые, губоцветные, мотыльковые — имеют билатерально-симметричные цветки. И все цветки, обладающие симметрией подвижного животного, стандартны в пределах вида. Я дарвинист и никаких магических сил, направляющих развитие по пути, восходящему к прогрессу, не признаю. Нет ничего, что не мог бы сделать отбор — случайный поиск совершенства. Как бы ни ограничивала организация живого возможности этого поиска, как бы не вправляла его в определенное русло, не диктовала спектр возникающих изменений, ходы его остаются случайными. Поле, где разыгрывается жизненная драма, не шахматная доска, а зеленое сукно, по которому пляшут игральные кости.

Нет ничего увлекательнее, сладостнее, азартней, чем разрушить всеобщее убеждение и вместе с ним свое собственное. Мне казалось — вот случаи, когда не отбор, а требования инженерного искусства ведут организмы по пути прогресса. Отбор, выживание наиболее приспособленного, задает задачу в самой общей форме. Задача эта — экономичность строения. Частные решения всецело определяются свойствами материала. Каковы они, эти изобретения? Уменьшение числа одинаковых частей — меньше лепестков, тычинок, пестиков… срастание частей, уменьшение числа элементов симметрии и стандарт размеров.

Все это оказалось заблуждением. Глаза на истину открылись у меня на докладе Бориса Николаевича Шванвича. Профессор энтомологии — Шванвич докладывал об опылении цветков мотыльковых растений пчелами и шмелями. Насекомое не валяется в пыльце этих благородных, если учесть гениальный замысел их конструкции, или, напротив, этих низменных в своей скаредности, растений. Растению нужен крылатый переносчик его пыльцы — пчела или шмель. За транспортировку растение согласно платить — немножко нектара, чуточку пыльцы. Каждый вид растения локализует крошечную порцию пыльцы на определенном месте на теле насекомого. Шванвич демонстрировал прекрасные изображения насекомых, сосущих нектар и берущих пыльцу с цветков клевера, лядвенца, люцерны. Комочек пыльцы должен попасть на то место на теле насекомого, которым оно дотронется до рыльца другого цветка прежде, чем взять новую порцию пыльцы. Растение кладет свою пыльцу так, чтобы очистительные аппараты — щеточки, гребешки на лапках пчелы — не могли целиком счистить их. На докладе Шванвич я поняла, что я не хватала звезд с неба, не постигала независимые от отбора законы эволюции, подобные законам кристаллизации. Я дала косвенное доказательство теории стабилизирующего отбора Шмальгаузена. Пчелы определенного вида стандартны, их личинки развиваются в ячейках стандартного размера. Непрерывная цепь событий ведет от генов, ведающих строительным инстинктом пчелы, к стандарту цветков тех растений, чья пыльца переносится пчелами. Хочешь локализировать пыльцу на тельце стандартного по размерам существа? Изволь быть стандартным. Пронесешь комочек своей пыльцы мимо того местечка, которым пчела ткнется в рыльце цветка, и произведет опыление, и твои гены выброшены с жизненной арены чертовым колесом отбора. Гнусный принцип — цель оправдывает средство — на вооружении и у насекомых и у растений. Растения заставляют принимать насекомое определенную позу, подчас нелепую, заведомо мучительную. Насекомые, стараясь сэкономить силы, грызут отверстия в нектарниках и добывают питание жульнически, избегая транспортировки пыльцы. Дорзовентральная симметрия цветка, срастание частей, уменьшение числа гомологичных частей и, наконец, стандарт размеров цветка — результат отбора на экономичность расходования пыльцы, результат соревнования существ, которым позволено, если не все, то многое. Коварны и растения и пчелы. Коварство настурции сквозит в каждой детали ее прекрасных цветков. Они снабжены шпорцем. Рог изобилия, полный нектара. Три нижние лепестка сомкнуты и образуют посадочную площадку. Садись и соси. Свод из сросшихся верхних лепестков снабжен указующими знаками — нектар здесь. Все это сущий обман. Нектара в длинном шпорце постыдно мало. Чтобы сосать его, надо вытянуть хоботок на полную длину, привалиться грудью к входу в шпорец, распластаться с расставленными в стороны ногами на посадочной площадке цветка. Не хочешь принять нужную цветку позу? Цветок заставит тебя. Три составные части посадочной площадки под тяжестью насекомого разъезжаются — цветок разводит ноги шмеля в стороны… Не сервис, а издевательство над личностью. Настурция нанимает транспортировщика ее пыльцы. Условия найма кабальные. И строение цветка, и его размеры, и соотношение размеров разных частей цветка — необходимые средства заставить шмеля сперва коснуться грудью рыльца цветка и отдать ему приставшую чужую пыльцу, а затем плотно прижаться грудью, тем же местом, где раньше была чужая пыльца, к тычинкам и взять новую порцию пыльцы, предназначенную для другого цветка.