Николай Великолепов - Огонь ради победы

— Вы не дослушали. Ясное дело, скажете! Но я про другое. Вот спросит какой-нибудь комсомолец докладчика: «А как надо воевать, чтобы заслужить орден?» Вполне могут спросить. Молодежи свойственно стремление отличиться. Она, можно сказать, требует такой возможности, Вон писарь финчасти забастовал: посылайте на батарею, здесь, мол, у чернильницы даже медали не заработаешь.

— Ответим на такой вопрос. Не сложно.

— То-то и оно, что сложно, товарищ подполковник!

Комсомолец Чихман уехал домой в Благовещенск без награды.

— Как без награды? — удивившись, глянул я на Чеканова.

— Да, тут неладно получилось, — нахмурился комиссар. — Сверху не подсказали, сами не решились. Вроде бы неуместно, отступая, наградные реляции составлять. Я не только Чихмана имею в виду. Многие у нас достойны наград — насмерть стояли! «Правда» про них, как про героев, писала…

Тут же решили, что командиры подразделений, партийное и комсомольское бюро представят нам с комиссаром список, характеристики людей, достойных орденов, медалей, и наградные листы на них будут оформлены немедленно. На комсомольском собрании про каждого скажем, за что представлен к награде. Договорились, что о самых лучших, в совершенстве знающих дело артиллеристах напишем в дивизионную газету «Ворошиловец». Договорились, что будем всячески популяризировать опыт мастеров обучения, воспитания молодых красноармейцев.

Свой доклад я составил заново. Не стану в деталях описывать комсомольского собрания: подзабылись детали, невозможно вспомнить фамилии всех выступивших. Но и теперь, словно в кино, вижу фрагменты того собрания — боевого, задорного. Вот выступает ефрейтор-украинец с лукавинкой в черных очах и примерно так критикует кого-то из своих земляков:

— От, поверьте, куркульский подход у нашего Михайлы к смазке снарядов. Жадно смазку кладет, как мед на булку, когда в гостях сидишь. Одна грязища от такой смазки! Тоненько надо, а перед стрельбой насухо протереть. Не смотри, что гаубичный снаряд здоровенна бандура, с ним, как с малым дитем, надо. Полежит на голой земле — простудится, отсыреет — верный недолет. И на солнце перегреется — тоже плохо. Одним словом, меткий огонь с ухода за снарядом начинается…

Совсем другого типа выступление артиллериста-комсомольца. Он говорит без улыбки, без шуток-прибауток, но и его слушают внимательно, согласно кивают.

— Вон сколько колючей проволоки немец в лесу оставил. Почему бы не пустить ее на дополнительные линии связи? Она прочнее обычного телефонного кабеля.

И лазутчик вражеский если проберется, не станет резать ее, не подумает, что по ней связь идет…

Отличным продолжением собрания был концерт художественной самодеятельности. Настоящий концерт! Лейтенант Балицкий с 4-й батареи спел арию Ленского и повторил выступление после бурных аплодисментов. Но помню уже, кто читал отрывки из поэмы Сергея Васильева «Москва за нами» про наш полк, нашу дивизию, наших героев.

В заключение концерта все собравшиеся спели хором «Идет война народная, священная война!».

Вот не знали мы в тот день, что завтра, 25 мая 1942 года, газеты опубликуют:

«За проявленную отвагу в боях за Отечество с немецкими захватчиками, за стойкость, мужество, дисциплину и организованность, за героизм личного состава преобразованы:

1) 32-я стрелковая дивизия — в 29-ю Гвардейскую стрелковую дивизию — командир дивизии полковник Гладышев С. Т.».

Итак — гвардейцы. А с них спрос особый…

Противник не раз пытался прощупать крепость нашей обороны. Вечером 27 июня рота гитлеровцев двинулась из Калягина лощиной вдоль ручья в нашу сторону. Обнаружив врага, 2-й дивизион открыл огонь, и противник, неся потери, поспешно отошел назад. Мы усилили наблюдение, на огневых позициях в готовности дежурили орудийные расчеты. Я тоже не уходил с НП на опушке леска близ магистрали Москва — Минск. Примерно в час ночи заговорила немецкая артиллерия. Огонь в основном велся по южной части рощи, что восточнее Крутиц. Эта роща у нас именовалась Центральной. Через час противник силою до батальона из района Крутиц перешел в наступление вдоль шоссе. Но мы были начеку — сосредоточенный огонь батарей обрушился на врага. Светлая ночь позволяла вести в какой-то мере прицельный огонь. Однако до роты фашистских автоматчиков все же ворвалось в южную часть Центральной, там завязался ожесточенный ночной бой.

На рассвете мы увидели дым, полосою распространившийся по фронту метров на семьсот: противник маскировал наступление. Дымовая завеса тянулась от Калягина на север и закрывала ту самую лощину вдоль ручья, где вечером гитлеровцы начинали движение в нашу сторону. 2-й дивизион немедленно сосредоточил огонь на лощине. При поддержке артиллеристов три роты 87-го гвардейского стрелкового полка перешли в контратаку, и к 5 часам утра наш передний край был полностью восстановлен. До двухсот солдат и офицеров потерял тогда убитыми противник. Примерно так же кончались и другие его попытки проверить крепость нашей обороны.

Июль запомнился особого рода демонстрационными действиями в целях дезориентации врага. Это тоже была и боевая работа, и учеба: в широких масштабах учились военной хитрости, умению ввести врага в заблуждение. Приказом по дивизии разъяснялось, что мы должны приучить гитлеровцев к шуму наших моторов, перегруппировкам, внезапным артналетам и т. д. Сначала противник будет всякий раз настораживаться, ожидая наступления. Потом привыкнет, поймет, что это лишь затянувшаяся демонстрация подготовки прорыва его обороны. А дальше — попробуй отличи демонстрацию от действительной угрозы наступления!

По указанию начальника артиллерии дивизии подполковника А. С. Битюцкого мы в полку спланировали работу кочующих орудий, взводов и отдельных батарей, чтобы ввести противника в заблуждение относительно расположения и количества наших артиллерийских средств. Для этого кочующие орудия поочередно, согласно графику, занимали на короткое время специально подготовленные ложные огневые позиции и вели огонь по какой-либо цели, имея для стрельбы заранее подготовленные данные. В графике точно указывалось время, маршрут, орудия, места позиций и номера целей, по которым следует вести огонь. Ложные позиции выбирались, оборудовались, маскировались по тем же требованиям, что и основные. На них рылись площадки для орудий, ровики для расчетов. Только орудия-то были деревянные.

Располагались ложные ОП и НП на таком удалении от действительных, чтобы при ведении по ним огня противник из-за неточности не задел ничего настоящего.

На огонь кочующих орудий немецкие батареи отвечали быстро. Как-то я со своим адъютантом старшим сержантом Павлом Мелузовым поехал верхом по следам кочующей 122-миллиметровой гаубицы. Едва наше орудие отстрелялось и ушло с ложной позиции, как на ней, кроша деревянные макеты орудий, стали рваться тяжелые снаряды. Мы со стороны наблюдали за разрывами и, очень довольные, обсуждали, что же надо еще сделать, чтобы больше вот так впустую расходовал противник свои боеприпасы.