Евгений Толстых - Зорге. Загадка «Рамзая». Жизнь и смерть шпиона

Тем более трудно представить, что эта идея принадлежала Яну Берзину — человеку, который любил и лелеял своих нелегалов, выращивал их как цветы и, сам в молодости приговоренный к смерти, придавал огромное значение безопасности и конспирации.

И во имя чего гнать-то парня на край земли? Ладно бы министр внутренних дел Китая был женат на сестре Зорге или у него там были бы какие-то другие совершенно исключительные возможности. Но ведь его посылали в Китай с журналистским удостоверением, можно сказать, просто «на авось», он должен был начать работу с чистого листа. Да, он умен и обаятелен, да, хорошо разбирается в политике — но нет ни малейшей гарантии, что у него вообще что-то получится. Так что мало того, что риск был велик, он еще и не был оправдан, и трудно представить, чтобы Берзин ради такого сомнительного результата взял на себя подобную ответственность.

Неожиданное подтверждение этого сомнения нашлось среди недавно опубликованных документов. 9 сентября 1929 года резидент в Германии К. Басов (Ян Аболтынь) сообщает в Центр:

«Телеграфировал относительно предложения Зорге. Он действительно очень серьезно намерен перейти на работу к нам. С теперешним его хозяином у него очень неопределенное положение, и уже почти целый месяц, как он не получал никаких указаний относительно своего будущего. Сидит также без денег… Если его положение решится в пользу нас, т. е. теперешний хозяин не будет держать его, то он лучше всего подойдет для Китая. Туда он может уехать, получив от некоторых здешних издательств поручения по научной работе…»

Из Центра ответили:

«Зорге, по сообщению его хозяина, должен приехать в ближайшее время сюда. По приезде пускай зайдет к нам, мы лично с ним переговорим…»

Басов снова пишет в Центр:

«Зорге получил телеграмму) в которой разрешают ему поехать в Москву для переговоров. Причем обратно он должен вернуться за свой счет. Как вид-но, хотят уволить его. Он зайдет к Вам и поставит вопрос о переходе на работу к нам. Я наводил справки — чем вызвано такое поведение в Коминтерне по отношению к нему. Получил некоторые намеки, что он замешан в правую оппозицию. Но все-таки, знающие его товарищи отзываются о нем очень хорошо. Если Вы возьмете его, то самое целесообразное будет послать в Китай…»

В Центре решили, что Зорге им подходит. И даже адрес первой командировки ему подобрали. Китай.

Задание Зорге окончательно обрело форму после серии инструктажей. Все связи с недавним прошлым были оборваны. Он получил в 4-м Управлении новую кличку «Рамзай».

Перед Зорге, в сущности, стояла задача как перед политически и экономически опытным наблюдателем — подробно изучать ресурсы и политику правительства Чан-Кайши. На основании этих данных советские власти смогли бы лучше оценить баланс сил в Китае между Чаном и коммунистами. 4-е Управление явно не имело в Китае никаких источников разведанных о Нанкинском правительстве. Действительно, есть свидетельства, показывающие, что сеть советских связников и агентов совершенно развалилась и что миссия Зорге была частью общей попытки восстановить утраченные связи в Китае.

Чан-Кайши

У СССР наладилось сотрудничество с националистической партией Гоминьдан, выступавшей за объединение страны и превращение ее в демократическую республику. В Гуанчжоу (провинция Гуандун) было сформировано гоминьдановское правительство во главе с одним из лидеров первой буржуазнодемократической революции 1911–1913 годов Сунь Ятсеном. Попытки данного правительства получить международное признание не удались, и тогда Сунь Ятсен в 1923 году договорился о сотрудничестве с Советским Союзом. В Южный Китай зачастили советники, самым заметным из которых был представитель Коминтерна Михаил Бородин (Грузенберг).

Михаил Маркович Бородин (Грузенберг) в Китае, 1920-е гг.

Ему удалось объединить в единый фронт Гоминьдан и созданную в 1921 году Коммунистическую партию Китая. Один из ближайших сторонников Сунь Ятсена, Чан Кайши, был даже направлен в Москву на военные и политические курсы. Знали бы, кого учат — устроили бы ему в Москве автомобильную катастрофу или другой какой несчастный случай! Впрочем, примерно в это же время на аэродроме под Липецком повышали квалификацию молодые асы «Люфтваффе», а где-то в районе Казани в числе слушателей курсов «Кама» числился будущий мастер танковых ударов Хайнц Гудериан…

Коминтерн, как водится, тут же увидел в китайских событиях долгожданную революцию и радостно кинулся помогать. После провала с «германским красным октябрем» все, кто со дня на день ожидал «мировой революции», — и в Коминтерне, и в советском правительстве — основную ставку сделали на Китай. По их прогнозам, эти волнения должны были перерасти из антифеодального и национально-освободительного движения в революцию по типу российской, и в перспективе привести к построению социализма. В СССР отношение к этим раскладкам было неоднозначное. Категорическими противниками курса на «перерастание» были нарком иностранных дел Максим Литвинов, полпред в Японии Виктор Копи и некоторые другие. Зато рьяными сторонниками китайской революции оказались руководитель группы советских политических советников в Китае Михаил Бородин (Грузенберг) и полпред в Китае Лев Карахан (Караханян). В этом-то была и беда: находясь далеко от Москвы, эти люди не очень-то спрашивали санкции на то, что делают. Именно Бородин в первую очередь всячески стимулировал подготовку вооруженного восстания, в ходе которого предполагалось создать китайскую Красную армию и провозгласить революционное правительство. Против этой идеи выступили даже военные советники, которые никогда не отличались недостатком радикализма, однако Бородину удалось убедить Сталина, и план был принят. Приступили к воплощению очередного бредового замысла, попутно решая вполне прагматические и перспективные задачи.

4-е Управление намерено было восстановить свою сеть военной разведки и для этой цели, а также для того, чтобы уладить техническую сторону новой шпионской группы, базирующейся в Шанхае, и был назначен опытный агент, который должен был возглавить китайскую миссию, став непосредственным начальником Зорге.

Человек этот известен лишь по своей кличке «Алекс», и Зорге просто упоминает о нем, как «о старом ветеране 4-го Управления». Этот человек был завербован Боровичем в Берлине и, как и Борович, был поляком.

К миссии «Рамзая» должен был присоединиться и радист для поддержания радиосвязи. При 4-м Управлении была своя радиошкола, но Зорге не бывал в ней, поскольку человек, назначенный в его группу, встречался с ним в Берлине. Зорге называл его Вейнгартеном или «Вейнгартом».