Александр Письменный - Рукотворное море

— Много вас таких. Ак-те-ры! — передразнила краснорожая баба и захлопнула окно.

— Она, наверное, не поняла, — сказала Фридман смущенно.

Белоусова сердито махнула рукой, и они пошли дальше. Пройдя немного по улицам, актрисы постучали еще в один дом.

Им отворила слабенькая, сморщенная старушка, пригласила войти, смотрела на них умильными, слезящимися глазами, кивала головой на каждом слове, точно была глуха, но что-нибудь дать из посуды отказалась.

— Откуда у нас быть посуде, — хныкала она, — у нас даже ложечки не найдется… Второй год чаю не пьем, будто и не православные.

Проходя мимо ворот, актрисы увидели во дворе парня, который сапогом раздувал самовар.

— Давайте поищем дом попроще, — сказала Фридман.

— Нет уж, лучше не ходить, — ответила Белоусова. — Они, должно быть, с нищими лучше разговаривают.

К вечеру, когда решили кипятить воду в чайнике Филиппова и пить чай по очереди, в школу, таясь, вошла хромая женщина и из-под полы вынула несколько чашек и глиняную миску.

— Я слышала, вы посуду ищете. Вот нате, пожалуйста, — сказала она. — Только не говорите, если спросят, кто дал. Скажите, так, мол, как-нибудь достали, пожалуйста.

Потом точно так же, тайком, учительница принесла самовар, и председатель Махов дал еще немного посуды и два чугунных котелка.

— В чем дело? — спросил его Андрейчук. — Почему нам тайком посуду приносят?

— Боятся, — сказал Махов и покраснел. — Тут, знаете ли, тяжелая обстановка. Не сегодня завтра жди огня.

Поужинав, Машков, Ионов и Орел расположились в школьном саду писать обозрение на местном материале. Так делалось в поездках всегда. Вдоль изгороди по саду бродил годовалый теленок с черным глянцевитым носом. Фридман вынесла ему молока, и он с жадностью, по-щенячьи вылакал его. По улице гуляли парни в грубошерстных пиджаках. Ныла гармошка. Девушки на завалинках лузгали подсолнух. Было жарко, несмотря на вечер; парило после грозы.

Неожиданно у школьной изгороди завопила баба в пестрой косынке.

— Вот где наши коровки пропадают! — вопила она и размахивала руками.

У изгороди собралась толпа.

— Какое право имели телка забрать? — рычали в толпе.

— А чей это теленок? — спросил артист Ионов.

Но его не стали слушать. В сад полетели камни, начался крик, затрещала изгородь, парень в розовой рубахе, скинув пиджак, готовился перелезть в сад.

Актеры удрали в дом и не знали, что теперь делать.

Чей это был теленок, кто его пустил в сад, выяснить не удалось.

Утром двенадцатого июля по случаю деревенского праздника было назначено гуляние, и игры на площади. С темнотой кинопередвижка должна была показать фильм «Иуда».

Гуляние началось весело. Пьяных было мало, и это обрадовало актеров. Но Махов хмурился, это казалось ему слишком подозрительным.

Актеры разбились на группы, собрали вокруг себя молодежь и стали играть в ловитки, горелки и прочие игры. Побегав немного, парни заявили, что лучше пусть им актеры устроят татарскую борьбу, это гораздо интересней, а бегать в горелки только девчатам под стать. Татарскую борьбу актеры устроить на смогли, так как не знали, что это такое, и немного погодя предложили играть в ремешок. Игра эта простая, нужно только стать в круг, за спиной передавать из рук в руки ремешок, в кругу будет ходить водящий. Исподтишка его нужно щелкать ремешком, а он должен ухитриться поймать обидчика.

Игра понравилась. Ребята закричали: «Давай, давай!» Парень в розовой рубахе потребовал, чтобы водить начал кто-нибудь из актеров. Для примера в круг вошла Фридман. Круг сомкнулся. Первый удар лег на плечи актрисы. Она обернулась, но ее снова и больней ударили. Она бросилась к обидчику, парень в розовой рубахе оттолкнул ее и передал ремень соседу. Не раздумывая, сосед размахнулся и сплеча хлестанул актрису. Никогда ей не приходилось участвовать в такой азартной игре. Она была гораздо ловчее, чем эти парни и девки, она давно должна была найти ремень, но ее стегали так сильно, что она растерялась, заметалась по кругу и никак не могла поймать ремешок. Парни хохотали и улюлюкали, визжали от смеха девки и лупили сплеча, изо всей силы. Из второго и третьего круга неслись такие же крики, хохот и визг.

…Картину показывали на площади. Возле церкви повесили экран, киноаппарат установили в сельсовете и проецировали «Иуду» через окно.

Во время сеанса в задних рядах сидевшей на земле толпы поднялся человек и зычным, дьяконовским голосом закричал:

— Хрестьяне! До каких пор терпеть будем…

Его не дослушали. В экран полетели камни. Механик остановил аппарат, и на ярко освещенном холсте экрана актеры увидели черные провалы дыр. Тогда толпа распалилась, и камни полетели в сельсовет. Завизжали стекла. Полетели осколки лампы. Посыпалась штукатурка. Механик поспешно убирал аппарат. Машков высунул в окно краешек рукоятки, которой вертели динамо, и палкой сымитировал пулеметную очередь. Толпа отхлынула. Актерам удалось убежать в школу.

Ночью Андрейчук созвал совещание.

— Надо смываться, — сказал он, — село очень подозрительно. Оружия у нас мало, два револьвера — весь инвентарь, а тут чувствуется организованная политика.

Сашка, театральный электромеханик, запротестовал:

— Завтра общее собрание — нельзя срывать.

— Решим голосованием, — сказал Андрейчук.

Это была ошибка. Актерам стыдно было поднимать руку за предложение Андрейчука, и все проголосовали остаться.

Всю ночь по улице разъезжали на конях. Иногда слышались короткий свист на околице, сдержанные голоса и цокот подков галопирующей лошади. Актеры всю ночь не смыкали глаз.

Утром тринадцатого июля несколько человек из актерской бригады во главе с Ионовым пошли в лес за грибами. Кто-то пустил слух, что актеры отправились за стадом. В несколько минут собралась толпа, часть с криками понеслась вдогонку, а другие двинулись к школе.

На околице бежавшие спасать скотину увидели свое стадо, которое мирно и невредимо паслось в стороне, и тоже повернули к школе.

В это время ударил набат.

Никто в группе Ионова не обратил внимания на трезвон. Мужчины сняли рубахи и повязали их вокруг бедер, женщины расстегнули сарафаны. Всем хотелось посильней загореть. Лес был недалеко — за сельской больницей.

В лесу было прохладно. Грибов после дождя было много, но из мужчин почти никто собирать их не умел, и Белоусова мужчинам велела искать ягоды.

Когда актеров в лесу нашла комсомолка и рассказала, что случилось на селе, ей не поверили. Они подумали, что это глупая шутка, но все же поспешили назад, к Вечкусам. У больницы их остановила сестра. Лицо ее было заплакано. Из окна палаты выглядывали больные. Сестра сказала, что в селе засада, в село им идти нельзя, все равно ничем помочь они не смогут. Она не сказала, что там все кончилось.