Дэйв Мастейн - Мастейн. Автобиография в стиле хэви-метал (ЛП)

Но я не мог оставить все вот так. Поэтому я обратился к Ларсу в последний раз. Я отослал ему электронное письмо, спрашивая, не могли бы мы в ближайшее время поговорить. Он ответил мне.

“Привет, чувак, сегодня долбанный загородный день и я гуляю с детьми. Может, лучше свяжемся через пару дней?”

Две недели спустя он написал мне снова. Типичное планирование времени рок-звезды: по неделе на каждый день. Тогда я тут же ему ответил: “Да, я здесь. Можем поговорить”.

Через пару секунд у меня зазвонил телефон. Я сидел на кухне в своем доме, на окраине Сан-Диего, прекрасным солнечным утром. Пэм сидела за столом напротив меня, так что я мог сконцентрироваться на чем-то позитивном. Разговор не был ни горячим, ни целительным. В нем не было катарсиса в любом проявлении. Он был практически банальным, будто у нас обоих не хватало сил на выражение эмоций. Теперь мы оба были близки скорее к 50-ти, чем к сорока годам, на склоне жизни, как ни крути. Если не было достаточно возможным обняться как братья, которыми мы однажды были, не стоило и усилий сражаться как воины.

“Хотел бы я, чтобы ты был там, чувак” — сказал в какой-то момент Ларс, пустившись в то же старое усталое объяснение: что все, кто был частью жизни Металлика, были приглашены на церемонию, но что лишь те члены группы, которые играли на пластинках, могли быть введены в Зал Славы.

В голове я слышал голос сэра Джона Гилгуда, изящного дворецкого, критикующего сдержанного миллионера-алкоголика, сыгранного Дадли Муром в Артуре.

“Что, ты мелкий хуй!”

Разумеется, я присутствовал на записи Металлика. Я появлялся на DVD. Я выступал в роли композитора. У меня была своя история в этой группе. Но какой смысл в порке сгнившей лошади? Теперь я понимаю Ларса. Или по меньшей мере я понимаю, что у него есть цель в моей жизни, и эта цель — достичь моей покорности, оставить меня смиренным и голодным.

“Мне тоже там хочется быть” — сказал я. “Но я не могу. Только не так. У нас разные взгляды на эти вещи. И так как я не могу быть там так, как я хочу, вероятно, будет лучше, если я просто поддержу вас, парни, со стороны”.

Я сделал глубокий вдох.

"Но я хочу, чтобы ты знал, что я горжусь тобой, чувак, и действительно желаю тебе всего самого лучшего".

“Спасибо” — ответил Ларс. “И тебе тоже. И надеюсь, что ты изменишь свое мнение”.

“Если это произойдет, ты будешь первым, кто об этом узнает”.

Я не останавливался подробно на этом разговоре. Предстояло сделать слишком много работы, слишком много других вещей занимали мое время. Мне требовалось вернуться в студию и наложить окончательные штрихи на двенадцатый альбом Мегадэт — Endgame. Остается невыясненным, несет ли иронию на себе название этого проекта.

Творчески и профессионально говоря, на тот момент в моей жизни были некоторые другие вещи, которые бы мне хотелось сделать: больше опыта по созданию музыкального сопровождения к фильмам, обучение, сольные альбомы. И мне бы хотелось проводить больше времени со своей семьей, угнаться за детьми спустя все эти годы. У Джастиса есть собственные музыкальные интересы, и я бы хотел помочь ему, чем могу; Электра очаравательна и умна не по годам, у нее развивается собственная телевизионная карьера.

Я соскучился по ним. Я больше не хотел ничего упускать.

Но так происходит уже довольно долгое время. Каждый альбом Мегадэт за прошедшее десятилетие создает ощущение, что может стать последним, словно я выжат как лимон и мне больше нечего сказать. Процесс чрезвычайно утомителен. И когда альбом выходит, и мы выходим на сцену для его исполнения…все это кажется стоит затраченных усилий.

Я понятия не имел, чего ожидать весной 2007, когда был выпущен United Abominations. Состав снова сменился, Джеймс ЛоМенцо заменил Джеймса МакДонафа на басу.

Почти ничего не изменилось. Песни были сильны, игра плотна, и альбом взлетел, продаваясь более оживленно, чем любая пластинка Мегадэт со времени Youthanasia. 50 000 копий только в первую неделю.

Возможно, то же самое произойдет и с Endgame. Мне нравится эта пластинка (пожалуйста, простите за мою устаревшую терминалогию — в конце концов, я ребенок из виниловой эпохи). Во многом. Мне также нравится обновленный состав. Да, это так.

Больше кадровых изменений, и к тому же изумительный Крис Бродерик заменил Глена Дровера на гитаре. Если вы следите за этим процессом, восемнадцать музыкантов были частью тяжелого хэви-металлического боевого коня, известного как Мегадэт.

Семнадцать из тех, кто приходил и уходил. Или оставался.

И я.

У меня нет враждебности ни к одному из тех, кто играл в Мегадэт; фактически я пытался загладить свою вину практически с каждым, кому нанес ущерб на своем пути, и постарался простить всех, кто наебывал меня — в таких людях недостатка нет. Пару лет назад я вылетел в Феникс на встречу с Дэвидом Эллефсоном. Мы не общались некоторое время, возможно с тех самых пор, как он проиграл свой иск в суде. Мы обедали, говорили о старых временах и новых возможностях, о женах, друзьях и детях.

"Я должен сказать тебе" — сказал Джуниор. “Уход из Мегадэт был одним из глупейших поступков, что я совершил”.

Я засмеялся. “Да, я знаю”.

Все мы совершаем глупости. Хитрость заключается в том, чтобы признать свои ошибки и в следующий раз вести себя лучше. Я мог стать величайшим гитаристом в мире, если бы только был способен контролировать свои кулаки и жажду к наркотикам и алкоголю. Но я был не состоянии сделать этого. Все эти поездки в центр реабилитации, проблемы с алкоголем, наркотиками, проблемы с членами группы, драки с людьми из и вне музыкального бизнеса, проблемы с верностью жене, детьми — я смотрю на все это и думаю, что способен на очень многое.

Это чувство наполняет меня уже долгое время, словно есть нечто важное, что следует сделать спустя все прошедшие годы и я не думаю, что это ограничивается выходом на сцену и сотрясанием башкой в Мегадэт, не то чтобы мне это не нравится.

Думаю, что возможности появятся на моем пути, и если я не обращу на них внимание, то упущу их.

Знаете старый анекдот о парне, выброшенном во время наводнения и сидящим на вершине собственного дома, ожидающим Бога, чтобы спасти его? Он неоднократно отказывается от помощи спасателей, придерживаясь убеждения, что Бог лично позаботится о нем. Наконец наводнение смывает его, и он завершает свою жизнь у врат рая, вопрошая, почему Бог оставил его. Святой Петр смотрит на бедного парня и смеется.

“О чем ты говоришь? Мы посылали к тебе три катера и вертолет”.

Я чувствую, что катер приходил ко мне чаще, чем несколько раз. Заслуживал я этого или нет, но я имел успех с Металлика. Я имел успех с Мегадэт. Я снова имел успех с Мегадэт после повреждения руки. У меня есть жена, прошедшая со мной очень через трудные времена. И у меня есть двое здоровых, счастливых детей. Поэтому в какой-то момент вам придется задаться вопросом — сколько раз должен Бог сказать: “Чувак, я люблю тебя”, чтобы я взялся за ум?