Дженни Фабиан - Группи: Sex, drugs & rock’n’roll по-настоящему

— Вы из группы? — спросил он.

— Нет, мы ставим световое шоу, — ответили мы, и парень явно растерялся.

Не дожидаясь его разрешения, мы припарковались у стога сена и пошли к зданию. Был приятный летний вечер, и все были в расслабленном состоянии, кроме разве что самого Джона, который нервно нарезал круги, прижимая к расшитой блестками жилетке свернутые в рулоны куски полиэтилена. Я разоделась в пух и прах, чтобы показать выпускницам, как должна выглядеть клевая девица. Мне не терпелось увидеть музыкантов из The Elevation и The Shadow Cabinet, которые собирались выступать в тот вечер. The Elevation к тому моменту стали настоящими звездами. Они только что вернулись из Америки, где наделали немало шума, а на концерте в Альберт-холле они устроили такой беспередел, что им пожизненно запретили там выступать. Вся серьезная андерграундная тусовка их просто обожала, но у них была еще и толпа поклонников-тинейджеров. В общем, мне не терпелось познакомиться с ними: если меня увидят с такими крутыми ребятами, я буду вхожа в любую компанию.

Первым, кого я встретила, оказался Берт, их техник, который суетился на сцене и расставлял оборудование. Узнав меня, он поздоровался. Потом нас провели в большое помещение в глубине здания, на двери которого висела табличка «Только для музыкантов». Это была не просто гримерная, а роскошный зал, середину которого занимал стол, накрытый к ужину; повсюду были расставлены ведерки с бутылками шампанского на льду. Я решила дождаться приезда музыкантов, а все остальные отправились устанавливать проекторы и прочее световое оборудование. Кроме меня в зале никого не осталось, если не считать бесшумно порхающей горничной и дворецкого. Первыми приехали The Elevation, которых я сразу узнала. Их клавишник и главная звезда Джим Эдвардс вошел в гримерную с какой-то блондинистой девахой. Он всегда влюблялся в блондинок, поэтому я переключила внимание на остальных троих. На Леса Уильямса я сразу решила не тратить времени — он был из тех парней, кто на все сто уверен в своей потрясающей притягательности и меняет девчонок как перчатки. Барабанщик Шейди показался мне симпатичным, но по-настоящему меня привлек их гитарист Энди — юный стеснительный красавчик с невинным личиком и копной черных кудрей. Не уверена, что он мне понравился бы, не будь он из The Elevation, но я решила попробовать его склеить, ведь группа и правда была крутая. За ужином я села рядом с ним, и мы негромко болтали, в то время как все остальные вели себя совершенно отвратительно, оправдывая репутацию буянов. Они напились и так грубо обращались с дворецким и официантками, которые подавала нам изысканные лакомства, что я невольно задалась вопросом, почему меня вообще привлекают такого рода люди. Участники группы выглядели настоящими чудовищами, которым снесло крышу от внезапной популярности. Но Энди мне нравился, потому что он был совсем другой, скромный и спокойный, и не кидался едой за столом, как остальные.

После ужина мы отправились в собор смотреть световое шоу, а потом смешались с толпой собравшихся. К нам почти не лезли с разговорами — видимо, старались держаться так же круто и уверенно, как мы сами. Однако я чувствовала, как нас обшаривают взглядами исподтишка, примечая наши наряды и манеры. The Shadow Cabinet сильно опаздывали, и это был отстой, потому что мне не терпелось познакомиться с их классным клавишником. В итоге The Elevation вышли на сцену первыми. Я устроилась сбоку от сцены и весь концерт улыбалась Энди. Он играл спокойно и почти не двигался, в отличие от Леса Уильямса, который гарцевал по сцене с видом суперзвезды. Когда мы вернулись в гримерку, там обнаружились только что прибывшие The Shadow Cabinet, которые остались недовольны, что мы успели съесть всю еду. Мы с Энди послушали их выступление, которое меня очень впечатлило. Оба вокалиста прекрасно пели, и от каждого номера просто сносило крышу.

Но когда обе группы вернулись в гримерку, начались проблемы. Каждой команде полагалось сыграть по два сета, и оба раза вторыми должны были выступить The Elevation в качестве хедлайнеров. Но из-за опоздания Shadow они уже успели отыграть первыми. Теперь они хотели выйти первыми и после перерыва, но Shadow уперлись, поскольку рассчитывали пораньше уехать домой. Хедлайнеры обвинять Shadow в задержке; те возражали, что задержались совсем чуть-чуть и можно было их подождать. К тому моменту, когда начали подавать завтрак (подумать только, завтрак в четыре часа ночи!), обстановка накалилась до предела. Техники вступили в перепалку, и Берт швырнул стул в парня из The Shadow Cabinet, но промахнулся и попал в хлипкую панельную дверь. Завязалась драка, кто-то повалился на стол, еда и приборы полетели во все стороны. Начался форменный бедлам: официантки визжат, техники молотят друг друга, а остальные пытаются их разнять. Когда все немного утихло, я посоветовала ребятам из Shadow забрать гонорар и сваливать подобру-поздорову. Оценив мою идею, они так и сделали, пока The Elevation побежали играть второй сет. Мне так и не удалось поговорить с клавишником The Shadow Cabinet.

После концерта мы вернулись в гримерку, где царила унылая атмосфера: прислуга пыталась привести помещение в порядок после разгрома. Энди стал упаковывать свою гитару и спросил меня, как я планирую возвращаться домой.

— За меня не беспокойся, — сказала я, — поеду в Лондон с ребятами, которые делали световое шоу.

Потом Энди предложил пойти позавтракать в беседку, куда мы и отправились вместе с Лесом Уильямсом и двумя девицами, которых он склеил. За завтраком Энди все же предложил мне поехать с ними, и я с радостью согласилась, чтобы не ждать, пока световики закончат демонтаж.

Вскоре все упаковались в большой микроавтобус; мы с Энди уселись на заднем сиденье вместе с Джимом Эдвардсом и его подружкой. Как только машина тронулась, Энди стал страстно меня целовать, и я сразу решила, что пересплю с ним. Грант меня в последнее время совершенно достал со своим дурацким заболеванием, которое называл то аутоиммунным, то коклюшем, и не позволял даже слова поперек сказать. С Грантом никогда не знаешь, на что нарвешься.

И представьте мое разочарование, когда мы с Энди наконец оказались в постели, но он сразу отшатнулся и отвел мою руку.

— Лучше не трогай меня, — попросил он.

— В чем дело? — удивилась я.

— Я должен рассказать тебе кое-что, — сдавленно произнес он.

— Выкладывай, — велела я, уже подозревая неладное.

После неловкой паузы Энди наконец сказал:

— Я под наблюдением врачей.

Господи, подумала я, кругом облом.

— У меня венерическое заболевание, — добавил он.

Только этого мне и не хватало.

— А раньше ты сказать не мог? — довольно жестко поинтересовалась я.

— Но ведь тогда ты не согласилась бы поехать ко мне.