Леоиндов Леонидович - Я оглянулся посмотреть

На подъезде к Карабаху мы заметили кучку разомлевших на солнце людей. Завидев наш автобус, все сразу повскакивали, спешно загасили окурки и пустились петь и танцевать в нашу честь. Водитель продолжал ехать. Танцоров и певцов сменили утомленные пионеры с горнами и барабанами, кто-то молча отдавал салют. Шеренга необычных встречающих протянулась до самой гостиницы.

До концерта оставалось время, мы собирались еще порепетировать, но не тут-то было. Всех пригласили на берег Аракса, где в тени платанов был накрыт длинный стол. На столе яблоку негде было упасть. В хрустальных графинах стояли коньяки и вина. Потом мы посчитали: коньяка было сортов шесть, вина и того больше. Шашлыки из баранины, сыры, зелень, арбузы и прочие радости южного застолья.

Местные комсомольские лидеры стали произносить тосты — за дружбу, за искусство, за комсомол. Горный воздух и шум реки добавились к выпитому и съеденному…

Скоро мы были уже никакие и отпросились в гостиницу — отдохнуть. Но не прошло и часа, как нас опять пригласили к столу. Застолье возобновилось и продолжалось до самого концерта.

Когда мы, наконец, добрались до клуба, оказалось, что в рабочем состоянии только одна колонка, а доисторический микрофон кашляет, как астматик. Мы со своими электрогитарами не знали, что делать.

— Не будем играть, — решили мы.

Даже после такого радушного приема мы не могли халтурить. Но Александров был тверд:

— Хотите, чтобы завтра все узнали, что «Секрет» напился и не стал выступать?

Клуб, человек на двести, вместил в три раза больше. Видно, все, кто мог передвигаться, пришли в этот вечер. Мужчины в папахах, женщины с огромными охапками полевых цветов и с семечками. Все окна распахнуты настежь, а в них — коровы, беспрестанно жующие траву. Время от времени в их чавк-чавк вклинивались звуки разномастных колокольчиков. Нам уже было все равно, мы исполняли свой комсомольский долг. Концерт прошел скомканно. Но нам зачлось.

Как все советские артисты, мы хотели вырваться за пределы нашей необъятной родины.

У меня была еще и своя причина мечтать о заграничных гастролях. Дело в том, что после премьеры «Братьев Карамазовых» нам с Ирой предложили поехать в круиз вокруг Европы. Стокгольм, Копенгаген, Марсель, Неаполь — это была несбыточная мечта. В капиталистические страны ездили одни передовики производства и выдающиеся деятели культуры и искусства, да и то только после посещения социалистической страны.

Была в советские времена всесоюзная организация «Спутник», которая занималась молодежным туризмом, формируя молодежные делегации для обмена коммунистическим опытом.

Рассказывали, что студенты благодаря этой конторе за небольшие деньги ездят по всему миру. Ни одного человека, путешествующего по «Спутнику», я не видел, но не верить молве оснований не было.

Мы с Иркой были ошарашены таким предложением. Молодая, образцово-показательная семья, почему бы нет. Несколько дней мы изучали нелегкое положение пролетариата на загнивающем Западе в исторической перспективе, зубрили биографии руководителей коммунистических партий во всех европейских странах и их отношения с Советским Союзом.

Все комиссии прошли с блеском. Стали ждать результатов. Никто не сомневался в нашем успехе.

Но про нас забыли. Молчание длилось больше месяца. А потом кто-то кому-то передал, что ни в какой круиз мы никуда не едем. Причину даже не объяснили.

Досада была чудовищная! Я ругал себя последними словами. Какой дурак! Повелся, как первоклашка. Купился на явную аферу. Ведь ясно, у них все было распределено заранее, а мы понадобились для видимости конкуренции.

Ни до этого случая, ни после я никогда от власти не ждал никаких поблажек. А тут прокололся.

После премьеры спектакля «Ах, эти звезды!» нас всем курсом отправили в Болгарию. София несколько притушила мою досаду, но осадок остался.

Поездки за рубеж продолжали лимитировать, однако с началом перестройки бюрократическая машина стала давать сбои. Александров подсуетился, надавил на кого надо в «Спутнике». И вот в составе поезда с незатейливым названием «Ленинский комсомол» мы едем в Монголию.

Компания пестрая: комсомольские функционеры разных калибров и несколько музыкальных групп. В истинности выражения «курица не птица, Монголия не заграница» мы убедились, когда прибыли на вокзал Улан-Батора.

Перрон был забит монголами в красных галстуках, с плакатами по-русски: ««Сикрет» — привет!»

Мало того, монголы пели:

Ах, Алиса, как бы нам встретиться…

Такая встреча была для нас полной неожиданностью. Мы никак не могли предположить, что нас знают и в далекой Монголии. Спасибо советской системе внедрять свое везде, где можно.

Вся делегация задержалась в Улан-Баторе всего на сутки, а потом поезд увез их в отдаленные уголки страны. Даже в Монголии есть удаленные уголки.

Стараниями Александрова наши гастроли проходили только в Улан-Баторе.

Монголия тех лет была забита советскими военными и гражданскими специалистами. Туда же любили ездить охотники из Штатов и Европы. За несколько долларов им давали джип, ружье с патронами — и гони куда хочешь, стреляй кого и сколько хочешь.

Нас поселили в гостинице «Хилтон». Всемирно известный бренд носил отпечаток местной специфики. В огромном здании было заселено номеров десять. В местной «Березке» продавали лишь «Мальборо», «Спрайт» и жвачку.

При ближайшем рассмотрении Монголия еще больше напомнила родную страну. Может быть, этому способствовала поздняя осень с поземкой, ветрами и темнотой немногочисленных пустынных улиц, за которыми начинались бесконечные яранги.

Самым большим разочарованием оказался мавзолей Сухе-Батора.

Все-таки мы были за границей, и хоть немного, но чувствовали себя туристами, к тому же при полном отсутствии других развлечений пойдешь и в мавзолей.

В компании местного молодого кагэбэшника мы пришли к заветному сооружению. Пусто. Никакого ажиотажа, даже почетного караула нет. Подергали дверь, она оказалась закрытой. Парень забежал за здание, через некоторое время вернулся с тремя солдатами, двое тут же замерли по обеим сторонам двери в почетном карауле, третий открыл дверь. Мы вошли.

И облом. Перед нами стоял мраморный саркофаг с барельефом вождя монгольского народа. Никакой мумии не было.

— Он внутри, — заверил нас кагэбэшник.

Мы не поверили.

Двери мавзолея опять закрыли на ключ, караул снова пошел курить, видимо, надолго.

Мы дали два концерта в огромных залах, переполненных зрителями.

Пришли все русские — специалисты и не специалисты, но монголов все же оказалось больше. Концерты состоялись с большим успехом. Нам подпевали хором, танцевали. Больше нигде за границей нас так не встречали.