Александр Феклисов - Признание разведчика

Не могу не рассказать еще об одном случае, имеющим некоторое отношение к русской эмиграции в Нью-Йорке. На самой фешенебельной улице Нью-Йорка — Пятой авеню — между 59-й и 60-й улицами находился небольшой ювелирный магазин «Старая Русь». В нем продавались изделия из золота, драгоценных камней и фарфора. Это были большей частью предметы, ранее принадлежавшие царскому двору, княжеской знати, фабрикантам. Магазин держал некий А. Золотницкий. Один квартал отделял магазин от советского генконсульства, и мы каждый день проходили мимо него. У его витрины всегда стояло несколько человек, рассматривающих уникальные драгоценности.

Через 3–4 месяца после нападения фашистской Германии на Советский Союз хозяин магазина неожиданно выставил на витрину небольшую картину «Русские казаки в Берлине, 1814 год», под которой на ватмане черной тушью было написано: «Повторится ли история?». Всем, кто здесь останавливался, бросался в глаза большой знак вопроса.

Интересно было наблюдать, как реагировали американцы, рассмотрев картину и прочитав надпись. В 1941 — начале 1942 г. большинство прохожих скептически улыбались, не веря, что такое может произойти. Постепенно витрина стала привлекать все большее внимание, вызывать горячие дискуссии, особенно в дни окружения и уничтожения армии Паулюса под Сталинградом. Некоторые открыто утверждали, что история повторится, только вместо казаков первыми в Берлин придут советские танкисты. Другие придерживались иного мнения. О картине «Русские казаки в Берлине» газета «Нью-Йорк таймс» поместила короткую заметку, что привлекало еще больше людей к витрине магазина Золотницкого.

После победы советских вооруженных сил на Курской дуге летом 1943 г. американцы, останавливавшиеся перед картиной, комментировали: «Теперь все ясно. История повторяется». Но как-то раз один прохожий возразил, подчеркнув, что произойти это сможет лишь в том случае, если союзники откроют второй фронт в Европе: Советский Союз в одиночку с Гитлером не справится. Раздался дружный смех, и я помню такую реплику: «Союзникам нужно торопиться, а то русские не только в Берлин, но и в Париж опять придут».

В последние дни войны, когда каждому стало ясно, что первыми в Берлин войдут советские войска, прохожие останавливались возле витрины все реже, некоторые с явным недовольством смотрели на картину и на их лицах можно было прочесть сожаление и немой вопрос: «Почему же не американцы первыми войдут в Берлин?» Девятого мая 1945 г. Золотницкий убрал картину.

В годы Второй мировой войны в США проводилось множество различных митингов, устраиваемых политическими, профсоюзными, женскими, молодежными и различными эмигрантскими организациями. Главной их целью была моральная и материальная поддержка военных усилий советского народа и требования к союзникам открыть второй фронт в Европе. Американцы, не одурманенные антисоветской пропагандой и сознававшие, что фашизм является врагом всего человечества, требовали, чтобы США и Англия вели более активные военные действия против Германии.

Во время митингов обычно собирали пожертвования в фонд помощи Красной Армии. На некоторых митингах выступал посол Советского союза, генеральный консул или специально приезжавшие из СССР видные общественные деятели. Любили слушать писателей Илью Эренбурга и Константина Симонова, народного артиста СССР Соломона Михоэлса, Героев Советского Союза снайперов Людмилу Павлюченко и Владимира Пчелинцева, секретаря Московского комитета комсомола Николая Красавченко. Их яркие, страстные речи оказывали влияние на американское общественное мнение. На таких крупных митингах иногда присутствовали представители правительства США, а также финансовых магнатов — Рокфеллера, Дюпонов, Мелонов и др. Они, не говоря об открытии второго фронта и разгроме фашизма в ближайшее время, выступали за необходимость координации действий союзников, подтверждали готовность помогать СССР. Иногда прямо там, на трибуне, передавали от имени своих корпораций чеки на суммы в 50-100 тысяч долларов в фонд помощи Советскому Союзу. Для них это были, в общем-то, мизерные суммы, ибо война приносила им миллиардные прибыли.

Во время войны, представляя генконсульство, мне пришлось много раз выступать на митингах и собраниях в Нью-Йорке, Филадельфии, Бостоне, Буффало, Кливленде, Провиденсе, Трентоне и в ряде небольших городков с преимущественно рабочим и шахтерским населением. Я рассказывал, как советские Вооруженные Силы громят зарвавшегося врага, уничтожая миллионы фашистских солдат и его военную технику. Говорил о самоотверженной работе тружеников тыла — мужчин, женщин, подростков, которые в тяжелых условиях работали круглосуточно, обеспечивая Красную Армию всем необходимым. В своих речах мы, советские представители обычно благодарили американцев за оказываемую советскому народу столь необходимую материальную помощь. Одновременно мы отмечали, что самой большой помощью для советского народа было бы скорое открытие давно запоздавшего второго фронта на северо-западе Европы. Как правило, американцы одобрительно встречали наши выступления. Каких-либо эксцессов не было. Особенно мне запомнились две встречи при не совсем обычных обстоятельствах.

Радиовещательная компания Си-Би-Эс прислала письмо генконсулу с просьбой направить советского представителя для программы «Воюющие союзники», в которой должны были принять участие также представители США, Великобритании и Франции. Генконсул поручил мне представлять нашу страну.

Через несколько дней состоялась репетиция, на которую я пришел, выучив наизусть пятиминутную речь. Ведущий программы и четыре представителя воюющих союзников сели за стол. В зале, рассчитанном на тысячу двести человек, находились около тридцати мужчин и женщин, которые должны были вечером стать инициаторами оваций.

Ведущий произнес вступительную речь и предоставил первое слово представителю Франции, потом — Англии. Перед началом их выступлений исполнялись национальные гимны — «Марсельеза» и «Боже, храни короля». Когда ведущий назвал мою фамилию, я подошел к трибуне. В этот момент из динамика вместо ожидаемого гимна Советского Союза — «Интернационала» — полилась мелодия «Дубинушки». Меня всего передернуло. Повернувшись к ведущему, я спросил, почем не исполняют советский гимн. Он ответил, что у них нет пластинки и что они решили пустить популярную русскую народную песню. Я отошел от трибуны и заявил, что без исполнения гимна моей страны выступать не могу, и покинул студию.

Шел пешком, чтобы успокоиться. По дорогое все думал о том, как же не любят нашу страну американские реакционеры. Через двадцать минут я был в генконсульстве. Дежурный передал мне, чтобы срочно зашел к шефу. Когда я вошел в кабинет Киселева, там находилась женщина — представитель компании Си-Би-Эс. Она приехала на автомашине и уже сообщила генконсулу в дипломатической форме, что я отказался от выступления и тем самым поставил под угрозу срыва важную политическую программу радиостанции. Не скрывая досады, я рассказал Киселеву, как все было, и предложил не участвовать в передаче. Ген-консул заметил, что Си-Би-Эс уже принесла извинения по поводу происшедшего, что в студии нашли нужную пластинку и просят, чтобы советский представитель пришел на репетицию сейчас, так как о предстоящей передаче уже объявлено во всех газетах. Евгений Дмитриевич сказал американке, что он полностью одобряет мои действия, потому что мы не можем допустить даже малейшей дискриминации советского народа, несущего основную тяжесть борьбы с фашизмом. Вечером мы собрались за десять минут до начала программы. Американец и англичанин словом не обмолвились о случившемся на репетиции, а француз, пожав мою руку, одобрил мой поступок и сказал, что в данной ситуации он сделал бы то же самое.