Артемий Троицкий - Гремучие скелеты в шкафу Том 2

Именно потому так живуч ее альянс с Болдиным, что тот, слегка «заземляя» быт и создавая некий деловой антураж, никак не подавляет пугачевскую фантазию, не пытается режиссировать ее в меру собственных представлений о хорошем и дурном тоне. Именно поэтому на удивление гладко идет работа с Хилькевичем. Умный Юра с благодарностью переложил на плечи Аллы Борисовны львиную долю своих постановочных обязанностей. И все выруливается как нельзя лучше — хоть и не соответствует изначальным замыслам. Костюм, который придумала себе Пугачева, четырем из пяти покажется чудовищно безвкусным, но он абсолютно точно соответствует бесшабашному настрою песни. И эта органичность — признак вкуса. Или вот сию минуту (ненадолго возвращаемся к позабытой хронике): вместо того, чтобы изображать радушную хозяйку, смахивающую метлой пылинки с крылечка дома своего, она верхом на этой самой метле носится по двору и швыряет в камеру полотенце. Упоительная сцена, наверняка будет одним из «хитов» фильма. В перекуре Чернавский запускает фонограмму какого-то своего очередного тевтонского кибер-шлягера. Пугачева исчезает в глубине домика. Вновь является из темноты на крыльцо: «замороженный» лик, в руке — типа коленвала. Танец-импровизация: проникающе страстные выстрелы взглядов в процессе механически-угловатых манипуляций с предметом из промтоваров. Аллегория «любовь мешает жить» или наоборот. Какой режиссер смог бы предчувствовать эту метаморфозу? Вообще смоделировать непостижимые зигзаги ее творческого «я»? Обуздать их еще можно, но это скучно, это не Пугачева. Она способна на многое, это уж точно. Почти на все, если ограничить сферу притязания собственной персоной. Не знаю, правда ли, но Пугачева утверждает, что у нее и голоса нет. Просто вот: настолько перевоплотилась в «певицу». И проблему Пугачевой я вижу не в том, что ее «слишком много», что не хватает фильмов и утонченных поводырей, а что ее недостаточно.

В жизни, в своих вольных упражнениях Пугачева интереснее, чем на сцене. (Мне так кажется.) О, если бы она смогла воплотить на эстраде всю нетривиальность своей смятенной души!.. Не удается, и причин тому миллион. Главных три: неписаные законы легкого жанра («что можно, что нельзя»), которые Пугачева попирает, но недостаточно радикально, — раз. Гипноз популярности и боязнь не потрафить, обмануть ожидания с трудом завоеванной аудитории — два. Обилие посредственного («А где взять столько хорошего?!») музыкального и текстового материала — три. Пугачева все это знает. («Из всего, что я сделала в последнее время, мне нравится по-настоящему только одна песня, „Святая ложь"».) И ищет выходы. (Один из них — как раз альянс с замечательным Ю. Чернавским, единственным нашим автором, который умеет работать со звуком, а не только пишет мелодии. Другой — попытка утвердиться в видеожанрах.) Но… скучны все эти рассуждения, да и не в стиле.

…Обед молчания номер два принят. Возвращаемся пешком вдоль реки. Я рассказываю о недавней поездке в Вологодскую область и сохранившейся там навигационной системе времен Петра I. Пугачева тут же вспоминает рассказ Платонова «Епифанские шлюзы». Ваш корреспондент сконфужен. Не помню историю, хоть убей. К вопросу об эрудированности и «общей культуре».

Она сидит внутри этого хрупкого деревянного строения, обложенного прожекторами и интересующимися. Снова пауза. Рассеянно следит за тусовкой. Привычно публично одиноко. Замечает в толпе меня. «Артем, Артем! — голосом соблазнительницы из индийского фильма. — Иди ко мне… — В глазах страсть роковая. — Я дам тебе интервью». Я не справился с тестом для веселых и находчивых. Так и стою, раскинув рот до ушей. Обольстительная улыбка сменяется миной усталого разочарования. Пожалуй, шутка. Но я искренне чувствую себя идиотом. «Общаясь с этой женщиной, — говорил Хилькевич, — будто идешь по минному полю». Да. Прекрасный дар ставить в тупик и сажать в лужу. Прекрасный и стимулирующий: компания Пугачевой требует отдачи, ежесекундной собранности. Опять же, безантрактный спектакль с непредсказуемым сюжетом. Если вы просто зритель, то следует как минимум воздерживаться от аплодисментов и смеха не к месту. Однако исполнительница заглавной роли имеет обыкновение вовлекать в представление публику из первых рядов. Выдержать дуэт с ней трудно, но почетно. Люди привыкшие — Болдин, Боря Моисеев — не играют в эти игры. Так сказать, подмигивающие декорации. Но я (кажется, Хилькевич тоже) ощущал вибрацию живого театра Аплы Пугачевой. Неуверен, что это великое искусство. Пожалуй, я мог бы легко развеять эти чары и взглянуть на ситуацию трезво. Но очень не хотелось. Мне казалось, за бытовыми скетчами маячит призрак трагического.

Ночь. Не так тиха. Над затемненными днепровскими просторами привольно льется мелодия песни Ю. Чернавского на стихи Л. Дербенева «Белая дверь». Следом за ней тянутся клубы химического дыма. Час прилива. Как шагреневая кожа, сжимается и без того небольшой полуостров. Здесь фантазия создателей будущего кинофильма создала узнаваемое подобие сюрреалистических ландшафтов Де Кирико/Дали. На песке гармонично расставлены: старинные часы, мольберт с примкнувшим к нему художником, антикварная мебель, седовласая бабушка с красивой внучкой и неопознанные белые объекты. Плюс упомянутый дым, танцевальное трио «Экспрессия» в одеяниях типа «Жизель», плеск великой реки… Это мир за «белой дверью», мир Искусства (с большой буквы). «Божественная красота! — как воскликнул Юра Хилькевич. — То, что нормальному человеку и присниться не может!» Муза-жрица пантеона Прекрасного, Пугачева, в черном, белом и блестящем, пропев куплет, садится на антикварный стул верхом и грустно посматривает в камеру. «Нет, нет, Алла Борисовна», — Хилькевич вежливо просит ее принять более грациозную, «эстетную» позу. Та дисциплинированно не протестует, и в следующем дубле, конечно же, получается хуже, хоть и нога на ногу. «Вот тут Юра дал слабину, — сказала потом Пугачева. — То ли не понял хода, то ли просто испугался…» Божественность в ту ночь была соблюдена на самом высоком уровне, и Алла тоже выглядела обворожительно. Она играла чуть ироничную интеллигентную томность. (Расхожий образ, но мне нравится.) На время съемки одаривала меня своим черным бархатным пальто, чтобы не замерз. И еще эта изумительно трогательная мелодия, которую чумовой Юра написал, наступив на горло собственной робототехнике. Я стоял у самой камеры возле кромки воды, ловил волшебные взгляды дамы в белом боа и сам чувствовал себя героем фильма Одесской киностудии. Приторная романтика. Лучше, чем жизнь. Спасибо. И прощай, дурбаза.

Уже с утра мерзкая погода. О загаре смешно и думать. Пугачева объявила, что будет плохой день. Хилькевич не замедлил появиться в номере и поведать печальные новости: одну из танцовщиц кордебалета местные молодцы под ножом увели из гостиничного ресторана, а вызванные работники милиции, дружно распив с бандитами шампанское, строго приказали ей вести себя смирно и не рваться в отель раньше утра. Избитую, в шоковом состоянии потерпевшую днем увезли домой в Одессу. Виновников быстро задержали по настоянию съемочной группы и отпустили на следующий день. Как только уехала Пугачева. Грязная история. Но речь, мы знаем, не о ней…