Джордж Вейгел - Свидетель надежды. Иоанн Павел II. Книга 2

— Ну что там говорит сегодня синедрион? Что решил синедрион от моего имени?

Он постоянно шутил, но в его шутках была доля правды. Неотъемлемой частью успешного процесса выздоровления, однажды сказал он своим врачам, является тот факт, что пациенту приходится стать «субъектом своей болезни», вместо того чтобы оставаться «объектом лечения». Достоинство человеческой личности не должно прерываться на пороге больничной палаты.

Подобным же образом не должна прерываться и ответственность Папы за происходящее в мире. В Польше назревал очередной политический кризис, связанный с болезнью фактически умирающего Примаса Польши кардинала Вышыньского. Иоанн Павел отправил в Варшаву своего личного секретаря монсеньора Дзивиша, чтобы тот навестил безнадежно больного Примаса. Дзивиш пробыл в Варшаве 11–12 мая и тотчас же вернулся в Рим с запечатанным конвертом для Папы. Дальнейшее общение Примаса и Папы происходило по телефону. Их последний разговор состоялся 25 мая вскоре после полудня. Кардинал Вышыньский, с трудом превозмогая сильную боль, прерывающимся голосом попросил Папу благословить его. Иоанн Павел отдал должное старому человеку за все, что тот совершил в своей жизни, и сказал, что благословил «все дела и слова его». Примас Польши скончался 28 мая, и Папа отслужил по нему вечернюю мессу. Три дня спустя Папа внимательно следил за похоронной церемонией по радио и снова отслужил мессу в то же самое время, когда в Варшаве началась поминальная служба.

Для Иоанна Павла это был еще один жестокий удар судьбы. Хотя кардинал Вышыньский никогда не был покровителем Кароля Войтылы, как, например, кардинал Сапега, Войтыла все же восхищался в душе его достоинствами. Папа молился за него во время конклава в 1978 г., а также в ходе своей поездки в Польшу в 1979 г., причем делал это совершенно искренне, а не из чувства вежливости или показного почитания. Примас же, со своей стороны, пришел к мысли о том, что его молодой коллега является личностью провиденциальной не только для Польши, но и для всей Церкви. Разумеется, реакция стареющего кардинала на небывалый подъем движения «Солидарность» не слишком соответствовала велениям времени, однако в период весеннего кризиса 1981 г. он все-таки признал, что видит в «Солидарности» будущее Польши.

Пока Иоанн Павел скорбел по поводу кончины Примаса и размышлял над кандидатурой его преемника, лечащие врачи испытывали немалое беспокойство по поводу состояния здоровья своего пациента. Еще 27 мая, то есть за день до смерти Вышыньского, у Папы вдруг заметно осложнилось дыхание, поднялась температура и появились боли в груди. В течение последующих нескольких дней его состояние немного улучшилось, и врачи даже согласились с тем, что 3 июня он может вернуться в Апостольский дворец, чтобы продолжить лечение в домашних условиях. А Папа, в свою очередь, страстно желал поскорее вернуться к делам и принять участие в двух важнейших торжествах 6 и 7 июня: 1600 лет с момента проведения Собора в Константинополе и 1550-я годовщина Эфесского Собора, на котором Дева Мария была единодушно названа Богоматерью. Но подобная нагрузка была ему пока не по силам. Единственное, что он мог себе позволить, так это появиться 6 июня в своей лоджии и обратиться с пятиминутной речью к собравшимся на площади Святого Петра. А на торжества 7 июня в базилику Санта-Мария Маджоре была послана магнитофонная лента с записью речи Папы.

До 10 июня температура у Папы медленно повышалась, достигла отметки 39,5, а затем стала постепенно снижаться. В правом легком у него обнаружили абсцесс, но его можно было вылечить антибиотиками. К тому же, как выяснилось, он не имел отношения к повышению температуры тела и никоим образом не мог помешать общему выздоровлению Папы. Страх за жизнь пациента снова охватил всех его коллег и докторов. Папа выглядел просто ужасно, его серое от недомогания лицо внушало всем наихудшие опасения. Глубоко запавшие глаза утратили прежний привычный блеск, а темные круги под ними еще больше усиливали ощущение безнадежности. Никто не мог толком объяснить, что с ним происходит. Врачи снова перешли на искусственное кормление, а к 20 июня состояние Папы настолько ухудшилось, что его опять отвезли в больницу для дальнейшего обследования. В течение нескольких дней ему сделали серию рентгеновских снимков и компьютерную томографию, однако так ничего и не обнаружили. В конце концов врачи поставили правильный диагноз. Папа Иоанн Павел II был поражен цитомегаловирусом, который проник в его организм во время переливания крови 13 мая. «Вторая агония», как назвал действие этого вируса Габриэль Туровский, была результатом большой потери крови в период между выстрелом и поступлением Папы в больницу. Цитомегаловирус имеет суточный жизненный цикл, и если бы предназначавшуюся Папе донорскую кровь подержали чуть больше двадцати четырех часов, все было бы нормально. Однако ситуация в тот момент требовала решительных действий, и ему была перелита свежая донорская кровь, пораженная вирусом. Как только причина ухудшения здоровья стала известна, Папа тут же захотел узнать, как выглядит этот злосчастный вирус. Доктора показали ему снимки, на основании которых был поставлен диагноз.

Поскольку никакие антибиотики против вируса не помогали, Папе прописали поддерживающую терапию — внутривенное кормление, глюкозу, болеутоляющие и жаропонижающие средства. В конце концов организм сам поборол инфекцию. К 24 июня температура понизилась до нормальной, а изданный в тот же день медицинский бюллетень сообщил: «общее самочувствие пациента неуклонно улучшается», а это является добрым знаком. Во время обострения кризиса доктора сказали Папе, что ему не следует читать деловые бумаги, и посоветовали перейти на триллеры или что-нибудь подобное, чтобы отвлечься от дурных мыслей и отдохнуть. Следуя их рекомендациям, Иоанн Павел перечитал «Камо грядеши» Сенкевича и даже ознакомился с мемуарами Яна Новака «Курьер из Варшавы», посвященными деятельности польской армии и Варшавскому восстанию.

Пока Папа боролся с последствиями выстрела террориста Агджи и с тем, что Андре Фроссар назвал «вспомогательным террористом», имея в виду злополучный вирус, управление деятельностью Церкви осуществлялось из больничной палаты на десятом этаже, куда часто приезжали ближайшие сотрудники Папы, причем чаще всего его навещали кардинал Касароли, глава администрации архиепископ Мартинес Сомало, а также «министр иностранных дел» архиепископ Сильвестрини. Наиболее важной проблемой в то время было назначение преемника кардинала Вышыньского. Кардинал Касароли всерьез опасался, что если все-таки советское вторжение в Польшу произойдет, а в стране в это время не будет Примаса, то Церковь может лишиться возможности утвердить нового представителя. 14 июля должен был состояться очередной съезд Польской объединенной рабочей партии, а в начале сентября того же года планировалось провести съезд движения «Солидарность». Именно поэтому было очень важно, чтобы к началу этих поистине исторических и, возможно, потенциально взрывоопасных событий был назван и приступил к работе новый Примас Польши.