Алексей Карпов - Великий князь Александр Невский

Той же осенью начался дождь велик на Госпожин день [35]— шёл и день, и ночь, так что и до Николина дня [36]не видели светлого дня: ни сена людям нельзя было добыть, ни нивы возделать.

Противники Ярослава обвинили во всём новгородского епископа Арсения: он-де был поставлен не по закону, но дав мзду князю и свергнув законного новгородского владыку Антония (в миру боярина Добрыню Ядрейковича). Арсения, «аки злодея», выпихали вон с владычного двора и едва не убили. Далее начался настоящий мятеж:

…Пришёл в смятение весь город, и пошли с веча с оружием на тысяцкого Вячеслава, и разграбили двор его, и брата его Богуслава, и Андреичев, владычного стольника, и Давыдка Софийского, и Судимиров; а на Душильца, на Липинского старосту, послали грабить, а самого его хотели повесить, но ускакал [тот] к Ярославу, а жену его схватили, говоря, что «те на зло князю водят»; и был мятеж в городе велик… Тогда отняли тысяцкое у Вячеслава и дали Борису Негочевичу, а к князю Ярославу послали на том: «Поезжай к нам, забожное (один из видов поборов. — А. К.) отмени, судей по волостям не слать; на всей воле нашей и на всех грамотах Ярославлих [37]ты наш князь; или — ты по себе, а мы по себе».

Той же зимой, в сыропустную неделю, во вторник [38], в ночь, побежал Фёдор Данилович с тиуном Якимом, взяв с собою двух княжичей, Фёдора и Александра.

Так княжичи вновь оказались в Переяславле, возле отца. Новгородцы же так решили на вече:

«Да если какое зло задумали на Святую Софию ( то есть на Новгоро д. — А. К.) то и побежали, а мы их не гнали, но братию свою казнили (то есть своих, новгородцев. — А. К.); а князю никакого зла не причинили. Да будет им Бог и крест честной, а мы себе князя промыслим». И целовали Святую Богородицу, что быть им всем заодно, и послали за [князем] Михаилом [Всеволодовичем] в Чернигов…

ГОД 1230

Владимир. Новгород

Из Лаврентьевской летописи

…В то же лето, 3 мая, на память святого Феодосия, игумена Печерского, в пятницу, во время святой литургии, когда читали святое Евангелие, в соборной церкви Святой Богородицы во Владимире затряслась земля, и церковь, и трапезная, и иконы задвигались по стенам, и паникадила со свечами и светильниками заколебались, и люди многие изумились… И то всё было по всей земле в один день, один час, в час святой литургии…

Того же месяца в 10-й день, в пятницу 5-й недели по Пасхе, некоторые видели, что восходящее солнце имело три угла, как коврига, потом казалось, как звезда, и так исчезло, потом через некоторое время вновь взошло своим чередом. Того же месяца в 14-й день, во вторник 6-й недели по Пасхе, во втором часу [39], солнце начало исчезать на глазах у всех людей, и осталось его мало, как месяц трёх дней, и начало снова наполняться…

В то же лето приходил преосвященный митрополит всея Руси Кирилл [40]к великому князю Юрию, и к брату его Ярославу, и к Святославу, и к Константиновичам Васильку, Всеволоду и Владимиру [41]от киевского князя Владимира Рюриковича, а от черниговского князя Михаила пришёл епископ Порфирий; пришли с ними и игумен пречестного монастыря Святого Спаса в Киеве на Берестовом Пётр Акерович, и другой муж Владимира [Рюриковича] — стольник его Юрий. Эти трое приходили с митрополитом, прося примирить Михаила с Ярославом. Ибо Михаил был не прав, нарушая крестное целование Ярославу, и Ярослав хотел идти на Михаила. Бог же не допустил этого… Ибо послушал Ярослав брата своего старейшего Юрия, и отца своего митрополита, и епископа Порфирия и заключил мир с Михаилом, и была радость великая…

Много же даров дали оба князя, Юрий и Ярослав, отцу своему митрополиту и епископу Порфирию и игумену Спасскому, и взяли благословение от них, и отпустили их каждого к своему князю.

В Новгороде же дела к тому времени обстояли плачевно. Начался голод, который усугублялся тем, что рассорившийся с новгородцами Ярослав занял Волок Ламский и вновь перерезал торговые пути, по которым в город поступали товары из «Низовских земель» (как называли в Новгороде Северо-Восточную Русь), в том числе хлеб.

Из Новгородской Первой летописи старшего извода

…Так воздал Господь Бог по делам нашим. На Воздвижение честного креста [42]побил мороз урожай по волости нашей, и оттого пришло горе великое: начали покупать хлеб по 8 кун, а ржи кадь по 20 гривен, а во дворах по 25, а пшеницы по 40 гривен, а пшена по 50, а овса по 13 гривен. И разбрелись град наш и волость наша, и полны были чужие города и страны братьями нашими и сёстрами, а те, кто остались, начали помирать. И кто не прослезится о том, видя мертвецов, по улицам лежащих, и младенцев, псами поедаемых. И вложил Бог в сердце архиепископу Спиридону [43]благое сотворить: устроил скудельницу (братскую могилу. — А. К.) у церкви Святых Апостолов на Прусской улице, в яме, и приставил мужа благого, смиренного, по имени Ста-нил, возить мертвецов на конях, где отыщутся по городу, — и так беспрестанно по все дни волочили и наполнили яму доверху, числом же 3 тысячи и 30…

Князь Михаил вновь вернулся в Чернигов, оставив в Новгороде своего малолетнего сына Ростислава, только-только прошедшего обряд постригов (ритуального посвящения мальчика в мужчину). Но ни Ростислав, ни бывшие с ним черниговские мужи не могли справиться с голодом и разбродом в городе. Новгородцам надо было мириться с «низовскими» (суздальскими) князьями. Вновь подняли голову сторонники Ярослава.

И дали посадничество Степану ТЪердиславичу, а тысяцкое Миките Петриловичу… А княжичу Ростиславу путь показали с Торжка к отцу в Чернигов: «Отец твой обещал на коня сесть на войну с Воздвижения и крест целовал, а вот уже Николин день [44]. С нас крестное целование [снято]; а ты пойди прочь, а мы себе князя промыслим». И послали к Ярославу на всей воле новгородской. Ярослав же спешно пришёл к Новгороду месяца декабря в 30-й день, и созвали вече, и целовал [князь] Святую Богородицу на грамотах на всех Ярославлих. И, пробыв две недели, пошёл опять в Переяславль, взяв с собою младших мужей новгородских; а сыновей своих двух, Фёдора и Александра, посадил в Новгороде…

Фёдору шёл двенадцатый год, Александру — одиннадцатый. Так в январе 1231 года они стали новгородскими князьями — пока, правда, лишь номинально, ибо всеми делами Новгорода управлял их отец, князь Ярослав Всеволодович.

ГОД 1231

Новгород

Первый год княжения Фёдора и Александра Ярославичей в Новгороде был ознаменован страшными бедствиями: небывалым голодом, едва не выкосившим весь город, пожарами и мятежами. Свой рассказ о новгородских событиях продолжает их очевидец, один из авторов Новгородской Первой летописи пономарь Тимофей, трудившийся во второй половине XIII века: