Александр Дзасохов - Как много событий вмещает жизнь

До того как стать президентом Чеченской республики, Кадыров в течение многих лет был муфтием Чечни. Это говорит о многом. Лидером духовенства он был в условиях, когда идеология разрыва с Россией господствовала среди чеченского руководства, а военное противостояние вело к человеческим жертвам и огромным разрушениям. Кадыров находился по одну сторону баррикад со своим народом. Но его незаурядный ум, подстегиваемый, вероятно, чувством огромной любви к чеченскому народу, искал выход из сложнейшего положения. Его взгляды за короткое время претерпели огромную эволюцию. Кадырову удалось переосмыслить происходящее. Сквозь кровь и разрушения он увидел путь обретения свободы, понял, как можно сохранить добрососедские отношения со всеми кавказскими народами.

Ахмату Кадырову выпала высокая историческая миссия. Религиозный лидер вырос в масштабного государственного и политического деятеля, соединив в себе высокую духовность и государственную мудрость. В последующей российской истории, да и раньше, было не так много примеров, когда политик такого масштаба выходил из среды духовенства.

Первая моя встреча с Ахмат-хаджи состоялась в то время, когда он был муфтием Чечни. Это было в Осетии, куда он приезжал по приглашению Д. Хекилаева, муфтия нашей республики, участника Великой Отечественной войны, достойного представителя старшего поколения. Позже, когда Кадыров-старший возглавил республику, нас объединяла и общность забот о России и Кавказе, и добрые дружеские отношения. Помню его теплый рассказ о своем отце, о том, как он подростком вместе с отцом работал на Згидском месторождении Садонского свинцово-цинкового комбината в Осетии. Это серьезная шахтерская, закаливающая характер мужская работа.

Ахмат Кадыров навсегда останется исторической личностью. Его друзья и коллеги по Кавказу в сложные годы хорошо помнят, что Ахмат-хаджи на всех встречах, будь то на Кавказе, в Сочи, в Ростове или в Санкт-Петербурге, всегда был со своим сыном Рамзаном. Теперь мы можем сказать, что Кадыров-младший перенял, сберег качества отца, его любовь к Родине и глубокое понимание ценности единства народов России.

Возвращаясь сегодня к осмыслению событий того времени, напомню, что Аслан Масхадов, публично осудивший Басаева, когда тот во главе вооруженных банд вторгся в Дагестан, тем не менее не смог полностью от него отмежеваться. Можно представить, что если бы Масхадов в этой обстановке избрал другой, по сути единственно верный путь и заявил бы о возвращении чеченцев в многонациональную семью народов России, то он мог бы сказать, что идет вослед за духовным лидером своего народа Ахматом Кадыровым. К сожалению, этого не случилось.

Что касается России и роли Хасавюртовских соглашений в общероссийской истории, то они не столько прекратили военные действия, сколько отложили их развязку. Существо Хасавюрта заключалось в том, что политическая элита страны смирялась с разрушением государства. Влиятельная часть окружения Ельцина начинала воспринимать не только Чечню, но весь Северный Кавказ как досадную обузу, по недоразумению оказавшуюся в составе России. 250 лет усилий нескольких поколений российских государственных деятелей, включая и самих кавказцев, по интеграции и объединению Кавказа, его встраиванию в Россию как европейское государство и евразийскую цивилизацию, – все это для части элиты 1990-х представлялось «недоразумением»!

Хасавюрт фактически создавал из Чечни буферное государство – как якобы решение проблемы безопасности. А на деле – опасный прецедент для всего мусульманского Северного Кавказа, а за ним и для татаро-башкирского Поволжья и Приуралья. Но отгородиться от реальных проблем не удалось. Уйти с Кавказа – означало приступить к разрушению России. Российскому государству пришлось вернуться на Кавказ всем объемом своего политического влияния. Ответственность и, самое главное, политическую волю и компетентность в кардинальном изменении вектора развития страны продемонстрировали лидеры нового поколения, которые проявили себя не только достойными сынами своих народов, но частью российского патриотического класса.

Один из таких людей – Валерий Коков, возглавивший Кабардино-Балкарию в штормовых 1990-х годах. В советское время Коков прошел большую школу партийно-хозяйственной работы и в годы перестройки был избран председателем Верховного Совета Кабардино-Балкарии. После августовских событий 1991 года он подал в отставку с этого поста, но уже в следующем году был избран президентом республики. Высочайший личный авторитет и опыт государственной работы позволили Кокову успешно провести Кабардино-Балкарию через серьезнейшие испытания, сохраняя политическую стабильность в самых сложных ситуациях. Так было в 1992 году, когда в ответ на действия экстремистов в Нальчике пришлось ненадолго ввести режим чрезвычайного положения; и четырьмя годами позже, когда на волне популистских заявлений в республике едва не возобладал национал-сепаратизм. Валерий Коков каждый раз предотвращал угрозу разрастания политического кризиса, добивался разумных компромиссов, действовал методами убеждения, за что заслужил репутацию одного из самых солидных кавказских лидеров. При подавляющей поддержке избирателей он избирался на пост президента Кабардино-Балкарии еще дважды – в 1997 и в 2002 годах.

Я очень ценил по-настоящему товарищескую дружбу с Валерием Мухамедовичем Коковым, главой Кабардино-Балкарии. У нас были общие взгляды на завтрашний день России. Мы часто обсуждали, порой достаточно эмоционально, судьбы наших народов в том случае, если, не дай бог, сепаратизм на Кавказе возобладает. В какое положение попадут наши республики? Перспективы вырисовывались довольно мрачные, а ситуация на Кавказе была в высшей степени критической – недавно были заключены Хасавюртовские соглашения, масштабы террористических преступлений росли, а борьба с ними не была эффективной.

Мы считали, что если события пойдут по наихудшему сценарию, то народы двух республик должны объединиться и вместе противостоять планам по отторжению российского Кавказа. Мы безоговорочно осуждали тех, кто считал, что государственная граница России может пройти по югу Ставропольского края.

Валерий Коков очень любил свой народ, много сделал для своей республики. Помню нашу поездку в осетинское село Озрек в Кабардино-Балкарии. Оттуда вышло много известных людей. Оба тогда почувствовали, как близки наши народы и как важно, чтобы наши республики всегда оставались в братских отношениях.

Талантливые писатели, живописцы, люди искусства многонационального Дагестана еще создадут произведения о трудных, но героических страницах защиты этой республики, как мощного массива исторической многонациональной России, от вторжения многотысячной армии боевиков-сепаратистов Басаева и Хаттаба в 1999 году.