Александр Дзасохов - Как много событий вмещает жизнь

Сегодня, спустя много лет, можно совершенно определенно сказать, что в Анголе шла опосредованная война между США и их союзниками, с одной стороны, и СССР – с другой. Азимуты холодной войны и конфронтации проходили здесь, как и во многих других местах, похожих на Анголу. При этом в отношении национально-освободительных движений политическая линия Москвы была более консервативной, чем ее же политика на евроатлантическом направлении, где с большими сложностями, но все же находились компромиссы в поисках путей разоружения и снижения опасности ядерного столкновения. Например, в Зимбабве, так же как и в Анголе, конкурировали между собой два национально-освободительных движения: ЗАПУ во главе с Джошуа Нкомо поддерживал Советский Союз, а ЗАНУ во главе с Робертом Мугабе получал помощь со стороны Запада. Помню, как в октябре 1978 года во время конференции в поддержку народов Африки, проходившей в столице Эфиопии Аддис-Абебе, советская делегация пришла на переговоры в резиденцию, где размещался прибывший на эту конференцию Фидель Кастро. Каково же было наше удивление, когда мы увидели кубинского лидера, общавшегося с главой ЗАНУ Робертом Мугабе. Думаю, в то время политика наших кубинских союзников была более динамичной, гибкой и продуманной, чем позиция СССР.

Но вернемся к моей миссии в Анголе. Я должен был срочно провести беседу с Нето. Он приземлился в тот же день в гражданском аэропорту, и его торжественно встречали как политического лидера МПЛА. Нето знал, что я ищу контактов с ним, но встретиться сразу мы не смогли. В той наэлектризованной военно-политической обстановке это было неимоверно сложно. Ночью в наш гостиничный номер стали стучать какие-то люди, представившиеся моему помощнику дезертирами из португальской колониальной армии. Они просили политического убежища в СССР. Думаю, это была провокация, нацеленная на то, чтобы прощупать мою миссию. Но даже если это было не так, то необходимости предоставлять политическое убежище португальским дезертирам у нас не было. СССР легально поддерживал МПЛА, и брать каких-то «пленных» было бессмысленно.

Связаться с Нето пока не удавалось. Обратиться в посольство или в консульство было нельзя – их попросту не существовало. Оставаться в городе становилось небезопасно, и мы перебрались в пригородную гостиницу, назвавшись для конспирации специалистами по цитрусовым культурам. Там мы продолжали искать контакты с Нето, пока на нас не вышли люди из МПЛА, которые и организовали нашу встречу с ним.

Обмен информацией с Нето состоялся в хорошо охраняемом помещении, причем вокруг было много вооруженных не только мужчин, но и женщин – активисток МПЛА. На следующее утро мы отправились на митинг сторонников Нето, проходивший на центральном стадионе в Луанде. Меня разместили рядом с лидером МПЛА, чуть дальше находились его супруга и ее мать. Нето был женат на женщине из среды португальской аристократии. Мы явно выделялись из числа собравшихся своим цветом кожи. Я выступил на митинге и был абсолютно уверен в том, что мы с Выдриным в тот момент были единственными советскими людьми на земле Анголы.

Но это было не так. Когда я вернулся в Москву, то начальник Главного разведывательного управления Советской армии и Военно-морского флота Петр Иванович Ивашутин попросил меня выступить перед офицерами ГРУ по итогам поездки. В абсолютно закрытом режиме я рассказал о своих наблюдениях. Военную разведку это очень интересовало, поскольку на Луанде сходились тогда проблемы ЮАР, Намибии и других южноафриканских стран. После выступления и ответов на вопросы Ивашутин загадочно посмотрел на меня и улыбнулся. Мол, сказано еще не все. «Очень интересное выступление, Александр Сергеевич, но когда вы сидели рядом с Нето, то у вас за спиной находился майор Уваров. Товарищ Уваров, поднимитесь», – сказал Ивашутин.

Этот майор Уваров находился тогда в Луанде в качестве корреспондента ТАСС и одновременно югославского информационного агентства ТАНЮГ. Так что еще один советский человек был тогда рядом, возможно, перед ним стояла задача прикрыть меня в случае опасности, но я об этом ничего не знал.

В Анголу я потом прилетал еще несколько раз. В 1976 году по инициативе СССР, и в частности нашего комитета, в Луанде была созвана международная конференция солидарности с Анголой. На самом деле, конечно же, это было мероприятие в поддержку Агостиньо Нето и МПЛА. Гражданская война набирала обороты, на юге страны шли бои с участием авиации и артиллерии. Конференция проходила в сложнейших условиях. Военный атташе контр-адмирал Дыбенко предупредил меня и главу кубинской делегации, что за нами идет охота с целью физического уничтожения. Меры безопасности были сразу же приняты. В состав советской делегации из восьми-девяти человек входили генерал-майор Иван Плахин и обозреватель газеты «Известия» Викентий Матвеев. Как только стало известно, что моей жизни угрожает опасность, они не отходили от меня ни на шаг. Покушение могло произойти в любую секунду. Зато остальных членов своей делегации я на близком расстоянии от себя уже не видел.

Поездки в Анголу предоставляли мне возможность самой широкой работы. В Луанде тогда находилась штаб-квартира председателя партии СВАПО Сэма Нуйомы, который впоследствии стал первым президентом Намибии. Перед тем как занять высший государственный пост в своей стране, он тоже прошел через соперничество с лидерами других повстанческих организаций, пользовавшихся поддержкой Запада. Наши встречи с Нуйомой проходили на заброшенном пляже на берегу Атлантики. Нуйома сообщал важную информацию, касавшуюся в основном тех действий, которые следовало предпринять КПСС и советской дипломатии для международной поддержки СВАПО. В то время в ООН действовал специальный комитет по Намибии, и было очень важно, чтобы наши представители в ООН и других международных организациях опирались на знание реального положения дел, а не на ту картину событий, которую рисовали им коллеги из США, Западной Европы и ЮАР. В результате советская дипломатия использовала свежие, достоверные аргументы, которые помогали ей с трибуны ООН продолжать линию на поддержку борьбы колониальных народов за независимость.

Понятно, что мы общались с Нуйомой не только с помощью таких экзотических средств, как совместные заплывы в океане. Были и другие каналы, например телеграммы, дипломатическая почта. Однажды Нуйома сообщил через советское посольство, что хотел бы приехать в СССР на празднование очередной годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Лидеров национально-освободительных движений обычно приглашали в СССР на съезды КПСС и годовщины знаменательных исторических событий. Это был как бы третий эшелон зарубежных гостей – в первые два входили главы государств социалистического содружества и лидеры коммунистических и рабочих партий несоциалистических стран. В телеграмме Нуйома написал: «Рассчитываю на встречу с Генеральным секретарем ЦК КПСС Леонидом Ильичом Брежневым, а также с товарищем Дзасоховым из Советского комитета солидарности стран Азии и Африки».