Александр Дзасохов - Как много событий вмещает жизнь

В летописи дел нашего комитета постоянно присутствовала тема ближневосточного урегулирования. Председатель Организации освобождения Палестины и признанный лидер палестинского народа Ясир Арафат впервые прибыл в Москву в феврале 1970 года по приглашению именно нашего комитета. И лишь позже его приняли Генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев, Председатель Совета Министров А.Н. Косыгин, министр иностранных дел СССР А.А. Громыко.

Поддерживать связи с Организацией освобождения Палестины во главе с Ясиром Арафатом нашему комитету напрямую поручило Политбюро ЦК КПСС.

Соответствующее решение находилось в особой папке и имело статус высокой секретности. Если кто-то из историков захочет на него посмотреть, то увидит, что моя фамилия написана там неправильно, с ошибкой – А.Д. Засохов. Ошибки такого рода в партийных документах были крайне редки. Соответствующую записку на заседание Политбюро вносил председатель КГБ Ю.В. Андропов. Судя по всему, остальные подписали ее не глядя. Впрочем, это не меняло меры нашей ответственности.

Советский Союз всегда стремился активно участвовать в ближневосточном урегулировании. Мы поддерживали требование государственного самоопределения палестинского народа, однако категорически не принимали экстремистских методов борьбы, которые на разных этапах использовали участники палестинского сопротивления. Одна из задач нашего комитета заключалась в том, чтобы убедить палестинцев отказаться от радикализма.

В начале своей политической карьеры Арафат, являясь лидером организации ФАТХ, многими воспринимался как представитель организации террористического характера. Потребовалась огромная эволюция, чтобы изменился и он сам, и его движение. К чести Арафата, он прошел этот путь, был признан международным сообществом и стал вместе с израильскими лидерами Ицхаком Рабином и Шимоном Пересом лауреатом Нобелевской премии в одной и той же номинации.

Помню, как с Арафатом и с делегацией, которую он возглавлял, беседовал член Политбюро Кирилл Трофимович Мазуров. В годы Великой Отечественной войны Мазуров был одним из руководителей партизанского движения в Белоруссии и имел огромный опыт партизанской войны. Партизанские действия, разумеется, кардинально отличаются от террористических методов. Партизанская борьба, как форма сопротивления оккупантам, признана международным правом, в то время как терроризм находится за пределами и права, и морали. Я неоднократно присутствовал на тех многочасовых беседах, когда Мазуров с огромной выдержкой и тактом объяснял, в чем отличия справедливого сопротивления оккупантам от терроризма. Палестинцы хорошо изучили его биографию и, думаю, понимали, чего он хочет от них добиться.

Терроризм как средство политической борьбы имеет многовековую историю. На Ближнем Востоке он существует уже около ста лет, возникнув в то время, когда историческая Палестина находилась под британским протекторатом. В 40-х годах прошлого века методы террора использовали те, кто боролся за создание Израиля, в их числе, например, Менахем Бегин, ставший впоследствии премьер-министром Израиля. Методы терроризма использовали и некоторые палестинские организации. Лидер Народного фронта освобождения Палестины Джордж Хаббаш считался одним из идейных вдохновителей этой формы борьбы. Врач-кардиолог, сам перенесший инсульт, христианин по вере, он был внешне всегда спокоен и старался объяснять избранный им радикализм как вынужденный, а потому оправданный. К моменту наших с ним нередких встреч ему было уже около шестидесяти лет. В то время большой резонанс получил теракт, осуществленный активисткой Народного фронта освобождения Палестины, которая захватила самолет, летевший из Франкфурта в Тель-Авив, и вынудила посадить его в столице Уганды Кампале. Израильтяне тогда провели спецоперацию и освободили заложников.

Нам, группе из нескольких человек, пришлось по поручению политического руководства несколько раз встречаться с Дж. Хаббашем, объяснять ему всю пагубность террористических методов политической борьбы. Эти встречи проходили в закрытом режиме в гостинице в Спиридоньевском переулке, в гостинице «Украина» или на конспиративной квартире в Москве. Мы потратили многие часы, чтобы убедить его изменить свою позицию. И он соглашался, но потом говорил, что изменить ничего нельзя. Хаббаш объяснял, что террористическое преступление, например захват самолета, готовится несколько лет. И он уже не может остановить ход событий: подготовка началась два-три года назад и сейчас ею занимаются неизвестные ему исполнители. Он говорил: «Даже если я сейчас дам вам слово, что остановлю теракт, я ничего не смогу сделать. Все следы уже потеряны».

Арафат во главе представительных делегаций ООП приезжал в СССР два-три раза в год. Ему выделялась резиденция на Ленинских горах, а наша главная задача заключалась в том, чтобы объяснить палестинским политикам: для продвижения к справедливому урегулированию на Ближнем Востоке необходимо взять на вооружение богатый арсенал политико-дипломатической борьбы. В те годы, как и сейчас, Организация Объединенных Наций признавала право народов на национально-освободительную борьбу – так было в Южном Вьетнаме, Анголе, Мозамбике и даже в ЮАР.

В Советском Союзе не было единого мнения по поводу того, как нашей стране следует относиться к Арафату и его организации. Некоторые считали, что их вообще не надо приглашать в Москву. Но наш комитет имел задание Политбюро, и мы должны были его выполнять.

Арафат был очень последовательным, волевым и эффективным политиком. Он умел продвигать свою линию. В Советском Союзе одной из основных его политических целей было добиться встречи с Генеральным секретарем ЦК КПСС. Арафат не понимал, почему этого так долго не происходит, ведь в это время он уже встречался с президентом Франции Франсуа Миттераном и Генеральным секретарем ООН Пересом де Куэльяром. В конце концов его принял глава советского правительства Алексей Николаевич Косыгин. Я тоже был на этой встрече: тогда состоялась основательная беседа о принципах ближневосточного урегулирования, о той роли, которую должна сыграть в нем Палестина. Но когда мы вышли от Косыгина, Арафат сказал: «Если вы нас не пускаете к высшему политическому руководству через дверь, то мы зайдем через окно». Он ждал от СССР своего полного признания как лидера Организации освобождения Палестины. Все понимали: пока с Арафатом в СССР встречаются только министр иностранных дел или даже глава правительства, полного признания в Советском Союзе как политический лидер палестинского народа он не имеет. Нужна встреча с Брежневым.