Павел Павленский - О русском акционизме

СЛЕДОВАТЕЛЬ:В Уголовном кодексе есть глава, обстоятельства исключающие преступность деяния, необходимая оборона, причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление, физическое или психическое принуждение, обоснованный риск, исполнение приказа или распоряжения. Любое такое действие, его можно подвести под 8-ю главу Уголовного кодекса.

Я ребенка ударил, я ребенку сломал ногу, лишь бы он не бежал под поезд. Потому что он бежал под поезд, я видел, что он бежит под поезд, что его сейчас поезд собьет, я выстрелил ему в ногу, конечно, больно, но я предотвратил наступление его смерти.

А вот покрышки на мосту что предотвращают?

ПАВЛЕНСКИЙ:Намерение сделать жест, который может повлиять на предотвращение холодной войны между обществами. В данном случае российского и украинского. Не нужна обществам холодная война, общества не должны воевать, ненавидеть друг друга. И если нет в Уголовном кодексе про это, то он не совершенен, он же тоже не является статичным, он тоже должен расшириться.

СЛЕДОВАТЕЛЬ:Там главное, вы о последствиях каких волнуетесь? Лично вы?

ПАВЛЕНСКИЙ:Не привлекаться к уголовной ответственности, чтобы все поняли, что это искусство, а не вандализм, должно такое быть в Уголовном кодексе касаемо контекста происходящих событий.

ДИНЗЕ:Один нажрался, пришел, просто кинул шину и поджег, чтобы повеселиться. А другой пришел и то же самое сделал в рамках художественного замысла. Под определенный контекст. Соответственно, умысла на осквернение моста, здания, сооружения у него не было. Нет умысла вандализма, который совершается только с прямым умыслом.

ПАВЛЕНСКИЙ:Мост цел, копоти нет.

СЛЕДОВАТЕЛЬ:Если мост был не цел, была бы 167-я статья, был бы терроризм, потому что уничтожили транспортную артерию, придумали бы что-нибудь.

ПАВЛЕНСКИЙ:Я посмотрел примеры вандализма. В Интернете, когда искал, что это за статья, там задавали вопрос об одном случае. Спрашивалось, может ли это являться вандализмом или нет? Трое двенадцатилетних подростков залезли на территорию детского сада, изрубили деревянные скульптуры, поломали все деревья и сожгли детский теремок. Вопрос состоял в том, что делать с несовершеннолетними?

СЛЕДОВАТЕЛЬ:Если бы это были взрослые люди, тогда это было хулиганство, а сопряженная статья — вандализм.

ПАВЛЕНСКИЙ:Вот разница есть?

СЛЕДОВАТЕЛЬ:Вот акция была, где-то там какой-то мост поднимали, створку одного моста перед зданием ФСБ, а там такая елда нарисована огромная.

ДИНЗЕ:Так там административка. Никакого уголовного преследования не было. Я их вел.

ПАВЛЕНСКИЙ:Вот вы приводите как пример вандализма, а вы знаете, что они получили премию Инновация, государственную премию за акцию «Хуй» на литейном. Почему?

СЛЕДОВАТЕЛЬ:Это какой мост Литейный? А он не является объектом исторического наследия.

ДИНЗЕ:Там были проведены все те же мероприятия, что и на Мало-Конюшенном мосту, задержали Леню Ебнутого, там административка была, мелкое хулиганство. Там было об суждение ночное, сидели генералы все, это я потом уже узнал.

ДИНЗЕ:Этой акцией они хотели показать, что у Петербурга не было своего хуя, который они и показали.

А пизду еще пока никто не нарисовал.

СЛЕДОВАТЕЛЬ:Вы должны понимать, что вандализм связан с конкретными обстоятельства ми, Мало-Конюшенный мост, сооружение. Он охраняется ЮНЕСКО, это все осквернено специально.

Сделано это было с прямым умыслом. Поджечь.

Если бы кто-то сказал, что это нечаянно было. Вот ехала машина, из нее посыпались покрышки в ряд, а там кто-то шел, хабарик бросил, и они нечаянно загорелись. Не было такого. Мотив — это один из элементов совершении преступления.

ПАВЛЕНСКИЙ:Чтобы говорить об этом инциденте, нужно рассматривать контекст, ситуацию, это не исторический мост. Это место, где было совершено покушение народовольцами на императора Александра II. Который как раз подавлял…

СЛЕДОВАТЕЛЬ:Вы что несете?

ПАВЛЕНСКИЙ:Я не несу… Тут есть исторический контекст. Современный.

Что такое вандализм? Это подростки и детский садик.

Почему человек это сделал? Вот этот вопрос — почему, он как раз и делает прецедент искусства.

СЛЕДОВАТЕЛЬ:Я не знаю, осудили бы его здесь или не осудили… Этого человека с картиной Малевича. Малевич — это, конечно, не та картина, о которой я вам говорил.

ПАВЛЕНСКИЙ:Нет, не согласен. Малевич для истории искусства ничуть не менее значимая фигура, чем Андрей Рублев. Просто Рублев — это древнерусская живопись.

ЯСМАН: Я понимаю вас. Но…

Я вам отвечаю, что я был бы незамедлительно арестован, если бы такую акцию совершил. Прямо сразу же в отношении него, и вот адвокат ваш скажет, сразу же был бы арестован и уничтожен. В смысле уничтожен государственными мерами, арестован, сразу бы посадили в самую вонючую камеру, потому что осквернено не то что чувство верующих или неверующих, а просто осквернено, просто такая пощечина просто людям, потому что это искусство, искусству сделали пощечину, искусство создавалось людьми, народом.

ДИНЗЕ:Я немножко, честно говоря, даже прослушал.

СЛЕДОВАТЕЛЬ:Нельзя поджигать, нельзя.

ДИНЗЕ:Я так давно с художниками общаюсь, что я уже тоже…

ПАВЛЕНСКИЙ:Значит, нельзя бить по руке ребенка, нельзя ему даже ногу сломать…

ДИНЗЕ:А мы можем как-то разрешить ситуацию, чтобы все было как-то хорошо?

ПАВЛЕНСКИЙ:Сегодня мы поговорили, я на деюсь, мы друг друга поняли хотя бы о чем мы говорим. Я буду принимать решение, я буду дальше для себя выстраивать. Я на связи. Я ни куда не деваюсь, я здесь.

ДИНЗЕ:Может, вы к консенсусу придете, в рамках этого дела?

СЛЕДОВАТЕЛЬ:Мы же с вами договаривались, что с нашей стороны не будет никаких лозунгов.

ДИНЗЕ:Я передал слова Петру, и, как вы видите, он имеет свою глобальную картину.

СЛЕДОВАТЕЛЬ:В то же время он озабочен сложившейся ситуацией.

ПАВЛЕНСКИЙ:Нужно обдумать вот этот вопрос контекста.

СЛЕДОВАТЕЛЬ:Я смотрю, слово «контекст» у вас самое любимое, вы его раз 600 повторили.

ДИНЗЕ:Есть действия, из которых следователь усматривает умысел. А есть человек или группа лиц, которым принадлежит определенный умысел. И опять же от этого слова, теперь уже я его употреблю, контекста, можно определить умысел. Но в то же самое время человек может говорить о каком-то умысле, но он не будет прямой, а будет художественный, если можно так сказать.