Георгий Данелия - Безбилетный пассажир [litres]

Открываю глаза. Я лежу на кровати в своем номере, одетый… Рядом стоит Шкаликов.

– Десять часов. Иди завтракать, а то там закроют.

– Не хочу… Миш, я вчера как…

– Все нормально. Вот только о чем ты беседовал с…? – и Шкаликов назвал имя всемирно известной американской звезды. (Здесь я ее называть буду Джейн Смит.)

– Где? Когда?

– Вчера ночью, на лестнице.

И Миша рассказал, что они с Баскаковым довели меня до номера, потом он пошел к Баскакову переводить статью, а когда шел к себе, увидел: я и Джейн Смит сидим посередине лестницы, ведущей из вестибюля в ресторан, она плачет, а я ее утешаю и сопли платком утираю. Миша хотел меня увести, но личная охрана Джейн его отогнала.

– Разыгрываешь?

– Пить надо меньше. Как палец?

Я посмотрел.

– Ноготь чернеть уже начал.

– Ну, извини. Ладно, поправляйся. Пойду, газеты куплю, – и Миша ушел.

«Я сидел с Джейн Смит… Каким образом? Смит вчера прилетела в Канны, и по этому случаю был большой шухер. Перекрыли движение на набережной, у гостиницы стоял кордон из полицейских и с утра дежурила толпа любопытных… Да кто бы меня к ней подпустил?! И на каком языке я ее мог утешать? Нет, чушь собачья! Разыгрывает…»

Стук в дверь – Галя Польских:

– Георгий Николаевич, Миша сказал, вы плохо себя чувствуете, – она поставила на стол бутылку пива. – Вот.

– Это он прислал?

– Да нет, я здесь внизу в буфете купила, – и Галя пошла к двери. «Дура набитая! Здесь в двадцать раз дороже, чем на улице!», – подумал я.

– Галя, подожди, сейчас деньги отдам. Ты сколько заплатила?

– А какая разница, у вас все равно денег нет. Вы все вчера на цветы потратили, для этих… сестренок своих. Как ваш палец?

– Ноготь чернеет уже…

– Пройдет. Ну, отдыхайте.

Галя ушла.

Я выпил пиво. Стало полегче. Проверил бумажник, пошарил по карманам – ни франка. Посмотрел в меню напитков, которое лежало на тумбочке, сколько стоит пиво. Ну, Галина Александровна! Ухнула на бутылку пива половину своих несчастных денег. А дома у нее ребенок, муж, мама… Да и у самой ничего нет – платье и то одолжила у Жанны Прохоренко… И для кого – для человека, который ей ни одного приветливого слова не сказал! (Галя мне была симпатична, и я все время был с ней подчеркнуто сух и официален, чтобы она этого не заметила – а то еще решит, что заигрываю, пользуясь служебным положением.) Ладно, в Москве чего-нибудь придумаем…

Между прочим. Дорогой читатель! Я понимаю, что, может быть, тебе уже надоело, что в моем повествовании часто и много пьют. Может быть, тебе хочется сказать, что надо было бы подсократить эти эпизоды или вообще от них избавиться. И я тебя понимаю, но пойми и ты меня: вот уже пятнадцать лет, как я не беру в рот ни грамма спиртного, и поэтому мне сейчас приятно хотя бы вспомнить это безобразие… И, может быть, даже иногда несколько преувеличить. Поэтому терпи – пить будут и дальше. И не меньше.

Я принял душ, побрился и пошел гулять по набережной, дышать свежим воздухом. Дошел до гавани. Там на приколе – яхты. Сел на стул и стал рассматривать посудины… Кто-то сзади тронул меня за плечо:

– Месье…

Я оглянулся: за мной стоял негр в майке с надписью «Кэмел» на груди. Тьфу, опять на этот стул сел! Я уже на него садился в день приезда, и этот же негр содрал с меня двадцать франков – стул был его собственностью, и за сидение на нем надо было платить. Но сейчас платить было нечем.

– Нет денег, мистер. Все потратил. На, смотри!

Я вывернул карманы брюк – на тротуар упали три рублевые бумажки и значок – голубка Пикассо.

– Видишь, нету, – я нагнулся собрать деньги.

– Туркиш мани? – спросил негр, показав пальцем на рубли.

– Туркиш…

– Фор ми?

– Фор ю! На! – я выпрямился и протянул ему рубли. – И это фор ю, – всучил ему значок с голубкой. – Пикассо. Голубь мира. Мир, дружба!

Носи, капиталист сраный!

В гостинице в вестибюле столкнулся с Баскаковым.

– Как себя чувствуешь? – спросил он.

– Нормально.

– Как палец?

– Чернеет уже.

– Пошли наверх, там сейчас Джейн Смит. Вчера, оказывается, в честь нее был прием, а мы из-за тебя в этом поганом стриптизе сидели.

Интервью брали в конференц-зале нашей гостиницы. Зал набит битком: корреспонденты, хроника, телевидение… Все время сверкают блицы. Народу полно, не протиснешься. Мы остановились в дверях.

– В жизни она тоже ничего, – заметил Баскаков.

Баскакову хорошо, он ростом под два метра, а мне не видно. Передо мной – какой-то атлет в белом пиджаке. Я протиснулся вперед, между ним и дородной дамой. И оказался за японцем – теперь видно. Джейн сидела за столиком рядом с ведущим и переводчиком. «Прав Баскаков, красивая баба».

И вдруг Джейн Смит помахала мне рукой и сказала в микрофон:

– Хелло, Гия! Хау ар ю?

Я обалдел. Все оглянулись на меня.

– Как твой палец? – спросила Джейн и показала палец.

– Гуд, – я тоже показал ей палец. – Чернеет уже!

Джейн сочувственно покачала головой, но тут ей задали очередной вопрос, и она стала отвечать.

Значит, Мишка не врал – сидел я с ней на лестнице. И где я ее взял? «Нет, надо бросать пить», – в очередной раз подумал я.

– А эта откуда тебя знает? – спросил Баскаков.

– В Мексике на фестивале познакомились, – соврал я. – «Сережа» ей очень понравился.

Молодец, Мишка, не «накапал» начальству о моем «выходе в свет».

А звезда в тот же день улетела, и я больше с ней не встречался.

Вечером Гамбаров вручил мне газету (кажется, местную). Там целый разворот был посвящен пребыванию в Каннах Джейн. И среди прочих фотографий – я с ней сижу на лестнице и она дует на мой палец. А под фотографией подпись: Джейн Смит и русский режиссер Галина Польских.

Между прочим. Это была уже вторая американская звезда, с которой я появился в прессе. С этой я сидел на ступеньках, а с другой – с Ким Новак – лежал. Вернее, она лежала на мне.

Вот как это было.

В Москву приехала американская актриса Ким Новак. Естественно, носились с ней, как у нас всегда носятся с американскими звездами, только что ноги не мыли. Привезли и на «Мосфильм», и директор пошел показывать ей студию.

Мы в то время снимали в павильоне декорацию «рубка спасателя» для «Пути к причалу». Чтобы имитировать шторм, качку, декорацию поставили на полусферу, которую во время съемок раскачивали. А пока не снимали, ставили подпорки.

Директор «Мосфильма», Ким Новак и свита появились в нашем павильоне во время съемки и испортили нам дубль. Подошли к нашей декорации, директор объяснил:

– На этой качалке – пароходная рубка. Там руль, компас и все такое.

– Можно посмотреть? – спросила Ким.

– Прошу! – пригласил ее директор.