Георгий Данелия - Безбилетный пассажир [litres]

– Подожди. А вдруг он правда тот Данелия. Пусть документы покажет, – сказал маленький шкаф, который этажерка. – Слышишь? Покажи документы!

– Документы в номере.

– Пошли в номер.

– Ключ потерял.

В окно меня не выкинули только потому, что тут появились горничная и Резо. Мы с Резо повели шкафов ко мне в номер, я предъявил паспорт.

– Действительно, Георгий Данелия! – обрадовался этажерка.

– Ты прописку, прописку у него посмотри! – сказал большой.

Когда шкафы установили, что я тот самый московский режиссер Георгий Данелия, они повели нас в ресторан пообедать и отметить встречу. Шкафы оказались командировочными из Зугдиди. Самый большой был начальником ГАИ, а этажерка – строителем. После обеда Резо стал звать всех в номер послушать сценарий: «Нам важно мнение простого зрителя». Но шкафы сказали, что русский не очень понимают и быстро слиняли. Не ушел только этажерка – это и был Рене Хобуа.

Часов до девяти мы читали ему сценарий, а он серьезно слушал и кивал. Когда мы спрашивали: «Ну как?», он говорил: «Гадасаревиа!». По-грузински это означает: так хорошо, что с ума сойти можно!

А в девять мы были приглашены на банкет: свекра моей двоюродной сестры Кети избрали в Академию наук. И мы взяли Рене с собой.

На следующий день рано утром позвонил Гурам Асатиани и пригласил нас на хаши, который грузинские писатели устраивали в честь приезда Беллы Ахмадулиной. И мы разбудили Рене и взяли его с собой на хаши. А после хаши мы пошли обедать к Верико – вместе с Рене.

Потом Рене порывался уйти, но мы его не отпустили: «Нам же важно мнение простого зрителя»! И заставили слушать другой вариант сценария. Потом спросили, какой ему больше нравится. Рене тут же сказал:

– Гадасаревиа!

– Ромели? (Который) – спросил Резо.

Рене подумал и сказал:

– Ориве! (Оба)

Вечером в тот день на фуникулере был банкет по случаю юбилея красавицы-актрисы Медеи Джапаридзе. И мы, конечно, повели туда и Рене.

А во время банкета Гия Бадридзе сказал, что пора идти в гости к Нани Брегвадзе, она просила его нас привести. Мы пошли. По дороге Бадридзе куда-то потерялся, Рене тоже хотел потеряться, но мы его выловили и к Нани пришли втроем: Резо, я и Рене Хобуа.

Открыла мама Нани в ночной рубашке. Мы поняли, что никто нас не ждет, извинились и хотели уйти, но мама закричала:

– Нани! К нам Резо и Гия Данелия пришли!

Нас усадили за стол, мама принялась что-то готовить, а Нани быстренько оделась, привела себя в порядок, села к роялю и начала петь. А мы говорили тосты и пили шампанское.

Когда вышли от Нани, я вспомнил, что у Рамина Рамишвили, мужа моей сестры Марины, есть бочонок хорошего имеретинского вина. И он обидится, если узнает, что мы были рядом и не зашли. И мы пошли к Рамину. И там тоже все проснулись, оделись и тут же накрыли стол. Когда уходили, Рамин пригласил всех сегодня же на ужин.

На следующее утро мы с Резо решили – хватит! Пора взяться за ум и начать работать. Для начала стали наводить порядок в хозяйстве. Разложили на подоконнике эпизоды на три стопки. Первая, самая тоненькая, эпизоды, которые пока вошли в фильм. Вторая, побольше, варианты этих эпизодов. Третья, очень толстая, сантиметров восемь, эпизоды, которые пока не вошли в фильм.

– Надо посчитать, где сколько страниц, – предложил я. – Чтобы знать КПД.

– Это долго, – сказал Резо. – Пошли лучше в буфет и взвесим.

Мы пошли в буфет и там на весах, что стояли на стойке, взвесили. Первая стопка весила (у меня записано) 320 грамм. А вторая и третья вместе – 4 кг 200 грамм. (На «Кин-дза-дзе» запас был намного больше, что-то около пяти кило.)

Вернулись в номер. Подумали и решили, что кое-что из запасов можно вернуть в основной вариант. (Грамм сто пятьдесят, не больше.) Стали отбирать. Стук в дверь, пришел Рене. Извинился, что опоздал:

– У доктора был.

И вручил нам справку от врача: «Рене Хобуа строго запрещается употреблять любые алкогольные напитки».

Рене снова извинился и сказал, что пойти с нами на ужин к Рамину не сможет.

Мы его успокоили: во-первых, Рамину мы уже позвонили и попросили отменить ужин. А во-вторых, мы сами тоже с сегодняшнего дня не пьем.

– Садись послушай сцены, которые в сценарий пока не вошли.

Рене извинился и робко спросил:

– А можно я не буду слушать?

– Почему? Нам важно знать мнение простого зрителя, – сказал я. – Мы что-то выкинули, а может, именно это для зрителя самое интересное. Садись и говори, что нравится, а что нет.

– Извините, – сказал Рене, – я не смогу вам помочь. Я по-русски плохо понимаю. Особенно когда читают написанное.

– Если не понимал, зачем хвалил? Зачем говорил: «гадасаревиа»? – спросил я.

– Такие люди написали. Конечно, гадасаревиа! Сейчас извините, что не могу слушать – выхода нет!

Рене приехал из Зугдиди выбить в тресте какие-то стройматериалы – за взятку какому-то чмуру. И из-за нас все никак не мог туда попасть. А сегодня последний день – чмур завтра уходит в отпуск и надо будет искать другого чмура. И еще неизвестно, сколько тот другой попросит. А на стройке в Зугдиди Рене со стройматериалами ждут сто человек.

Он ушел. А Резо сказал:

– Слушай, он столько с нами мучился и терпел. А мы ему даже спасибо не сказали. Давай напишем Рене в титрах, в эпизодах. Он посмотрит у себя в Зугдиди картину, и ему будет приятно.

И с тех пор я все время пишу в титрах имя Р. Хобуа.

Когда сценарий «Не горюй!» был написан, я отнес его в Экспериментальное объединение, где худруком был Григорий Чухрай, а директором – Владимир Александрович Познер (отец телеведущего Владимира Познера). Чухрай тогда запустился со своим фильмом, ему надо было надолго уехать, и он попросил меня на время своего отсутствия быть худруком вместо него. Я согласился. И сам принимал свой сценарий, сам себе делал замечания, сам их исправлял. Познер и главный редактор студии Владимир Огнев мне доверяли и во всем поддерживали.

Познер до этого работал в Америке и во Франции представителем «Экспортфильма», и у него возникла идея снять этот фильм совместно с французами. Он позвонил своему знакомому продюсеру в Париж… и оказалось, что там никто и не слышал про французского писателя Клода Тилье и про роман «Мой дядя Бенжамен». И еще предупредили, что если они пустятся с нами в плавание, то главного героя должен играть французский актер. Такое плавание нас не устраивало, и мы решили плыть самостоятельно.

Но звонок Познера не пропал даром. Французы разыскали-таки роман Тилье и сами сняли по нему фильм с французским актером и певцом Жаком Брелем в главной роли. На фестивале Мар дель Плато в Аргентине оба фильма встретились. Это стало сенсацией: французский и грузинский фильмы по одному и тому же роману.