Георгий Данелия - Безбилетный пассажир [litres]

– Это не моя профессия. Моя профессия – петь.

“Мимино”. На съемках в деревне Шинако. Оператор Анатолий Петрицкий, Кикабидзе и я.

“Мимино”. Л. Куравлев, Ф. Мкртчян и Буба.

“Совсем пропащий”. На съемках.

И впервые спел новую песню, впоследствии ставшую шлягером, – «Фаэтонщик».

Когда этот фильм показали по грузинскому телевидению, на телевидение каждый день стали приходить тысячи писем с просьбами повторить передачу «О кинорежиссере Данелия»: все хотели еще и еще раз послушать «Фаэтонщика» в исполнении своего любимца. Ну, и показали этот фильм раз двадцать. А поскольку в начале передачи я каждый раз чего-то мямлил, зрители запомнили и мою физиономию. Когда я в следующий раз прилетел в Тбилиси, меня уже знал в лицо весь город: и шоферы такси, и продавцы, и официанты в ресторанах, и прохожие.

Между прочим. Когда песня «Мои года – мое богатство» была очень популярна, про Бубу ходил такой анекдот: Буба однажды вернулся домой и увидел: дверь взломана, но из квартиры ничего не украдено, а на столе записка: «Мы думали, что ты шутишь, когда поешь, что твои года – твое богатство». Но я знаю – это не анекдот, а чистая правда. Буба – человек широкий, многим помогает, и, несмотря на то, что он был очень долго популярен и хорошо зарабатывал, на себя и свою семью у него мало оставалось. Всю жизнь он прожил в маленькой кооперативной квартире, и даже машины у него не было. Первая собственная «Волга» у него появилась в шестьдесят лет. И то он не сам купил – ему ее подарили на юбилей. В придачу к годам.

На роль доктора Левана мы планировали взять Серго Закариадзе – если он согласится. К тому времени Закариадзе уже сыграл главную роль в знаменитом «Отце солдата», был депутатом Верховного Совета СССР, директором театра, сам ставил спектакли, много снимался у нас и за рубежом… С ним дружил сам Брежнев. В общем, очень важная персона.

С Серго я был знаком с детства: Закариадзе играл в памятном мне фильме «Георгий Саакадзе» Шадимана одну из главных ролей. Я сам отвез ему сценарий. Закариадзе прочитал, позвонил и сказал, что сниматься согласен.

Еще до съемок Дато меня предупредил, что Закариадзе – артист жадный, ему надо, чтобы его герой как можно больше находился на экране. И рассказал, что во время съемок «Отца солдата» в сцене, где герой с другими солдатами ползет по-пластунски, Закариадзе прополз с такой скоростью, что оказался первым у камеры и закричал «Ура!» прямо в камеру. А ведь вместе с ним ползли молодые спецназовцы, а ему было уже далеко за шестьдесят. Так что съемки надо строить так, как будто для нас главное – снять Закариадзе.

И в первый же день, когда мы стали снимать сцену в аптеке, я в этом убедился. Сначала сняли кадры, где был занят Закариадзе. А потом стали настраиваться на крупный план Бенжамена.

– А зачем крупный план Бенжамена? – насупился Закариадзе. – Бенжамена и так каждый день снимают, а это сцена про Левана!

Мы с С. Закариадзе.

“Не горюй”. Рабочий момент.

В сцене «Сватовство» снимали «восьмерку» Леван – Софико («восьмерка» – это когда беседуют два человека, видно спину и затылок одного и лицо другого. А потом наоборот). Начали снимать с плана Закариадзе – Софико стояла спиной к камере. Потом стали снимать Софико – Закариадзе к нам спиной. А когда Софико произнесла свой текст, Закариадзе незаметно передвинулся так, что к концу сцены в кадре он опять был к нам лицом, а от Софико – один затылок.

Пришлось приноравливаться: отсняв Закариадзе, я говорил, что съемка окончена. А когда Закариадзе уходил я доснимал крупные планы Софико или Бубы.

Работать с Закариадзе мне было непросто: он играл, как мне казалось, слишком ярко, и мне все время хотелось его «пригладить», «причесать». Но он не поддавался. Потом, уже в готовом фильме, я понял – так и надо было.

И с самого начала мы по-разному видели роль Левана. По сценарию, Леван – сельский доктор, скорее шарлатан, чем врач. Он выписывает больным очень много лекарств, этим и зарабатывает. Пользы от его лекарств никакой, правда и вреда нет. Но человек Леван добрый: делится достатком с бедными. Я представлял себе Левана в кавказской рубашке, в мягких сапогах, в сванской шапке – деревенским врачом.

– Нет, – сказал Закариадзе. – Это неправильно. Он же придумывает мудреные диагнозы, произносит, якобы по-латыни, названия несуществующих лекарств, он хочет произвести на пациентов впечатление образованного человека. Значит, и одет он должен быть соответственно, в визитке, в накрахмаленной рубашке, с галстуком… Это вот Бенжамен – Закариадзе показал на Бубу – настоящий врач, он может одеваться как хочет.

И я понимал, что он прав. Но мы почти год писали сценарий, и я год видел Левана-Закариадзе в этой кавказской рубашке и сванской шапочке. А деревенский доктор в сюртуке для меня чужой человек – наш Леван так не одевался.

Но – черт его знает! – Закариадзе умный, опытный. И для пробы мы сняли, как он хотел – Леван в визитке. Посмотрел я и понял – все-таки не то. И в фильме мы одели Левана так, как я себе и представлял. Иногда интуиция подсказывает вернее, чем логические доводы.

Только Закариадзе легко не сдавался.

– Ладно, – сказал он. – Я оденусь, как ты хочешь. Но в последней сцене, в тризне, Леван должен быть в визитке. Я на этом настаиваю.

Я сразу согласился:

– Так и сделаем.

– Но сюртук должен сидеть на нем идеально. И поэтому давай договоримся: мы не берем то барахло, что валяется в костюмерных киностудий и театров, а заказываем сюртук там, где умеют их шить. Скажем, в пошивочной Большого театра.

– Сергей Александрович, – взмолился директор фильма Герман Гвенитадзе (по кличке Мимино, отсюда и название фильма), – лучше всего сюртуки шьют в Риге.

– Ну, пусть с меня снимут мерки и закажите сюртук в Риге. И к этому вопросу больше не возвращаемся.

– Сделаем, – сказал Мимино.

Потом начались съемки. А во время съемок, режиссер, как боксер на ринге, только и ждешь удара – то актер в последний момент отказался сниматься, то у омнибуса колеса не крутятся, то камера сломалась, то осветительные леса в павильоне обрушились – хорошо еще, что во время обеденного перерыва никто не погиб… Когда дошли до съемок финальной сцены – тризны, я вспомнил: