Игорь Мартьянов - Слово солдата

Близилась полночь. Вокруг установилась тишина. Даже ветер как будто утих. Напротив Матыринского леса притаились в ожидании рассвета вражеские гарнизоны. Стынут стволы орудий, холодеет броня тяжелых танков и вездеходов. Осветительные ракеты, прочерчивая огненный след, озаряют пустынное поле.

Блокировав в Матыринском лесу обреченных, как им казалось, на гибель партизан, гитлеровцы крепко понадеялись на свои посты, засады, дозоры и на свое военное превосходство. Они даже не допускали мысли, что партизаны могут сами напасть на гарнизоны и что эта ночь может стать последней для многих из них.

Ровно в одиннадцать по цепи штурмовой группы была передана тихая команда «Вперед!». И будто шевельнулся Матыринский лес. Темная волна, отделившись от него, плеснулась на поле и потекла, разливаясь, вперед. Без выстрелов, сначала медленно, но с каждой минутой ускоряя шаг, партизаны устремились к цели.

Вспыхнули ракеты, осветив несущиеся по полю ряды. Затрещали выстрелы. Но ряды атакующих с грозным криком «ура» уже накатывались на вражеские позиции. Застрочили партизанские автоматы, пулеметчики с ходу ударили длинными очередями, ливень пуль хлестнул по противнику. Бой закипел одновременно в гарнизонах и на оборонительных позициях между ними. В ход пошли гранаты, приклады, штыки.

Почти одновременно за штурмовой группой в бой пошли и остальные партизанские бригады. Вскоре в деревнях Паперино и Новое Село вспыхнули пожары. Горели дома колхозников, но вместе с ними горели и склады оккупантов с их оружием, боеприпасами, продовольствием, горели автомашины, гужевой транспорт, горели подбитые бронетранспортеры и танки.

В ходе схватки смешались подразделения бригад, батальонов, отрядов. Рядом с суровыми смоленцами шли в атаку сыны Белоруссии. Охваченные единым порывом, они яростно бросались в бой и сплоченной массой прокладывали себе дорогу. Командиров можно было узнавать только по стремительному движению отдельных групп, бросавшихся за ними. Гитлеровцы оказывали отчаянное сопротивление. В некоторых местах завязывались рукопашные схватки.

Багровое пламя пожаров, разгораясь все сильнее, озарило клокочущую ночь. Стало хорошо видно, как из леса появлялись все новые подразделения партизан, а вслед за ними поле покрылось толпами гражданского населения. Бежали женщины, подростки, дети, спешили раненые, некоторых вели под руки, тяжелораненых несли на носилках, везли на телегах.

С дальних позиций гитлеровцы открыли артиллерийско-минометный огонь. Разрывы ложились на поле и по краю Матыринского леса, откуда все еще продолжали выходить отдельные группы партизан и населения. Люди спешили за теми, кто вышел раньше, и, обходя горящие строения, быстро удалялись в сторону Селищенского леса.

А в лесу было сумрачно и тихо, пахло весенней сыростью. Между деревьями замелькали группы партизан и беженцев, и вскоре лес густо заполнился людьми.

В эту ночь отличился 3-й взвод 1-го отряда и его командир Илья Бубнов. Взвод шел на правом фланге штурмовой группы. Вдруг, словно огромная земляная глыба, на его пути вырос дзот. Из его трех амбразур сверкало смертоносное пламя. В считанные секунды Бубнов, Межевич, Слижов и Коршун ползком подобрались к нему и забросали амбразуры гранатами. Пулеметы замолчали. Путь атакующим был свободен.

Смертью храбрых пал в эту ночь доблестный отрядный медик В. М. Филимонов. Не щадя себя, он бросался на помощь к раненым и прямо под огнем делал перевязки и все остальное для спасения их жизни. Он был убит осколком снаряда в спину, когда склонился над раненым, так и не успев закончить свою последнюю перевязку.

Еще зимой 1942 года молодой фельдшер Вася Филимонов пришел в Касплянский лес, в отряд И. Шлапакова. И с тех пор на протяжении более двух лет он беззаветно выполнял свой долг — выполнял его до последней минуты жизни.

6-й отряд еще до начала штурма незаметно, ползком подобрался к небольшому пригорку перед лесом и залег там, ожидая своего часа. По команде «Вперед!» партизаны прошли еще несколько метров и бросились в атаку. На дороге Ушачи — Кубличи они буквально смели с дороги гитлеровский гужевой обоз. Ошалелые от неожиданности, гитлеровские солдаты метались вокруг него и тут же падали, сраженные пулями и ударами прикладов.

Неожиданно впереди ударил пулемет. В темноте просматривался силуэт дзота. Командир отделения Яков Дегтярев вызвался уничтожить огневую точку и пополз навстречу выстрелам.

Черноволосый, темнолицый, с горбинкой на носу, Яков был похож на горца. В отряде его называли черкесом, хотя он был белорусом с Витебщины. Под стать его внешности был и характер — вспыльчивый, темпераментный.

Он полз, укрываясь в складках земли, играя со смертью в прятки. Пули проносились рядом и чудом не задевали его. Добравшись до дзота и выбрав удобный момент, Дегтярев метнул одну за другой две гранаты прямо в амбразуру. Пулемет умолк. Через несколько минут отряд ворвался в деревню Паперино, где уже шел бой.

В ту же ночь 5-й и 7-й отряды точно в назначенное время одновременно поднялись в атаку. Не более чем в четырехстах метрах от них проходил большак Ушачи — Кубличи, а перед дорогой, правее Паперино, протянулись немецкие окопы. В темноте отрядам удалось незаметно подойти поближе, и гитлеровцы увидели партизан лишь тогда, когда они уже навалились на них. Бой был коротким. Застигнутые врасплох, гитлеровцы думали только о спасении и бросились бежать. Но в некоторых местах все-таки возникали стычки. Вот командир взвода Сергей Толкачев короткой автоматной очередью свалил фашистского лейтенанта, но в тот же миг за его спиной блеснуло лезвие немецкого штыка. И не видать бы Сергею утренней зари, если бы партизан Илья Гробовяк не уложил прикладом верзилу-солдата рядом с лейтенантом.

Перепрыгивая через окопы, партизаны устремились дальше и увидели на большаке немецкие полевые кухни, от которых, бросая котелки, во все стороны разбегались солдаты. Судя по тому, что ужин был приготовлен в такое позднее время, можно было предположить, что эта часть совсем недавно прибыла сюда.

Некоторые партизаны успели перекусить на ходу за счет третьего рейха.

Когда группа прорыва пошла на штурм, обозы с ранеными и население выдвинулись из глубины леса на его окраину. С ними шли разрозненные партизанские отряды и группы из некоторых бригад.

Радисту Николаю Васильеву, как обычно, было приказано идти во второй колонне. И теперь он шагал вместе со мной к опушке леса. На широком ремне через плечо висела рация, уложенная в брезентовый чехол, которую он берег пуще глаза. Николай с любопытством поглядывал на мой увесистый вещмешок и, наконец не выдержав, спросил: