Игорь Мартьянов - Слово солдата

О Великой Отечественной войне создано немало произведений. Изданы мемуары выдающихся полководцев, входивших в Ставку Верховного Главнокомандования, командовавших фронтами и флотами. Вышли книги и других военачальников. Написаны романы, повести, очерки. Но тема эта неисчерпаема потому, что никакими мерками нельзя измерить величие героизма, который проявил советский человек в боях с гитлеровскими захватчиками, посягнувшими на Родину, ее честь, свободу и независимость.

Не случайно в книжные издательства, редакции журналов продолжают поступать рукописи, открывающие новые страницы Великой Отечественной войны. Участники боев и сражений преисполнены благородного стремления рассказать своим детям и внукам о том, как и какой ценой удалось сломать чудовищную силу фашистского зверя, что надо делать, какими качествами обладать, чтобы быть в постоянной готовности защищать родное Отечество от посягательств любого агрессора.

Немало подобных материалов приходит и в Издательство ДОСААФ СССР, в связи с чем принято решение выпускать сборники «Слово солдата».

Первый такой сборник в твоих руках. Это не совсем обычная книга. Необычность ее заключается в том, что в ней опубликованы воспоминания бойцов переднего края минувшей войны. Их взгляд на войну не с высоты больших штабов и командных пунктов различного ранга. Их взгляд на бой, на наши победы и неудачи — это взгляд из окопа, из цепи атакующих, с борта пикирующего бомбардировщика или из танка.

Ее авторы — красноармейцы, сержанты, младшие офицеры, бывшие партизаны, мастера различных военных профессий и специальностей. Когда-то они умели без промаха стрелять по врагу, совершать дерзкие разведывательные вылазки, сбивать в воздухе хваленых немецких асов, пускать под откос вражеские эшелоны с военными грузами, находили в себе силы выживать, казалось бы, в совершенно немыслимых условиях и вновь громить ненавистных захватчиков. А теперь это обыкновенные мирные люди, активные, неугомонные энтузиасты очень нужного и важного сейчас дела — героико-патриотического воспитания молодежи.

Итак, дорогой товарищ, оставляем тебя наедине с героями книги. До новых встреч на страницах последующих сборников «Слово солдата».

© М. П. Олейник, 1989.

Солдаты моего возраста были самыми молодыми в Великой Отечественной войне. Нам не пришлось в трагически грозном сорок первом сдерживать осатанелого врага на пограничных рубежах, насмерть стоять у стен Москвы и на волжских берегах, ломать хребет бронированному чудищу на Курской дуге. Мы влились маленьким ручейком в грозный вал нашего победоносного наступления в середине войны и внесли свой посильный вклад в Великую Победу.

Мне исполнилось пятнадцать лет, когда началась война. Мои сверстники-односельчане, чем могли помогали взрослым в годину общей беды: возили на пересыльные пункты призывников, угоняли в тыл колхозный скот, закапывали в землю, прятали до лучших времен общественное добро. А опустилась над селом ночь фашистской оккупации, как могли, содействовали партизанам и вредили захватчикам.

Поздней осенью 1943 года мое родное село Иванковцы, что на Кировоградщине, было освобождено, и уже на второй день мы, семнадцатилетние, добровольно влились в наступающие части Красной Армии.

Я воевал в пехоте пулеметчиком. Первый мой бой был в родных местах, а последний — под Прагой.

Пехота… Нет, не весь ее путь был в боях и сражениях. Были и многокилометровые изнурительные марши. Были переформировки, когда поредевшие роты пополнялись людьми и оружием. Были непредвиденные особые задания командования и томительные дни лечения в госпиталях.

Всякое было. И невольно приходят на память слова фронтовой песни: «Вспомню я пехоту и родную роту…» И вновь проплывает перед глазами все, что встречалось в далекой военной молодости: героическое и трагичное, трогательное и смешное. Об этом и рассказ.

Все произошло внезапно и быстро. Едва наши маршевые подразделения достигли глубокой лощины Черного леса, как на колонну налетели «мессершмитты». Может, кто-то навел их на идущее к фронту войско, а может, самолеты наткнулись на нас случайно. Во всяком случае, мы не услышали шума низколетящих истребителей, и они с ходу прострочили колонну торопливым пулеметным огнем. Бойцы бросились врассыпную: кто залег на обочине, кто укрылся под кронами могучих столетних дубов, в ямах и канавах. Несколько человек так и остались на дороге в непролазной осенней грязи. Эти уже отвоевались…

Я лежал в неглубокой сырой канаве, чутко прислушивался к затихающему шуму вражеских истребителей и не сразу почувствовал глухую ноющую боль в ноге. Неужели ранен? Вот те и на! И до фронта не дошел, а уже подбили…

Мое село освободили от оккупантов месяц назад, и все, кто мог носить оружие и кому подошло время, ушли в армию, чтобы сразу же пополнить поредевшие ряды наступающих частей. В запасном полку ускоренными, фронтовыми темпами нас научили стрелять, обмундировали, сформировали маршевые роты, и вот я вместе со многими односельчанами иду к передовой. На мне великолепная, пахнущая складом шинель, как определили знатоки, еще довоенного темно-серого плотного сукна. Шапка с самодельной жестяной звездочкой, простая и удобная солдатская амуниция. Вот только с обувкой вышла неувязка — так и не нашел вездесущий старшина в запасном полку сапоги или ботинки сорок пятого размера. И пришлось мне щеголять по разбитым фронтовым дорогам в старых отцовских вытяжках, сшитых сельским сапожником хромым Ванюхой Квашей еще накануне войны. Были удобны и дороги мне те сапоги своей просторностью и едва уловимым, таким родным домашним запахом дегтя. А еще удобны они были тем, шутили мои товарищи, что долго не задерживали в себе влагу. Вода в одну дырку вливалась, в другую выливалась, и в сапогах всегда было сухо…

Так что же у меня с ногой? С опаской переваливаюсь на бок. Боюсь даже глянуть на ступню левой ноги, которой, может, и нет совсем. Оказалось, ничего страшного. «Мессершмитт» немного просчитался, и крупнокалиберная пуля, начисто срезав каблук сапога, не достала пятки самую малость.