Татьяна Матасова - Софья Палеолог

Ивана III, по всей видимости, не смущало «греко-римское» происхождение Софьи. Далекая Италия воспринималась на Руси 1460-х годов как нечто весьма неоднозначное и загадочное. Уже впечатления русской делегации от поездки на Ферраро-Флорентийский собор не ограничивались негативным восприятием «латинян». Источники содержат много известий, подталкивающих к мысли о складывании в русском обществе 1440-х годов нового, более глубокого и сложного образа итальянских государств. В них видели не только «идейного врага». Анонимный автор «Хождения на Флорентийский собор» восхищался красотами и диковинами ренессансной Италии. Его внимание, в частности, привлек удивительный часовой механизм, расположенный на высокой башне, стоящей во дворе папской резиденции в Ферраре. {250} 250 Казакова Н. А. Первоначальная редакция «Хождения на Флорентийский собор» // Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинского Дома) АН СССР (далее — ТОДРЛ). Т. 25. Л., 1970. С. 67. Флоренцию — «столицу Возрождения» XV века — автор называет «славным и прекрасным градом». Он обратил внимание на многие архитектурные сооружения, которые поразили его величественными размерами и искусным оформлением: «И есть во граде том божница устроена велика, камень моръмор бел, да черн; и у божницы той устроен столп и колоколница, тако же белы камень моръмор, а хитрости ея недоуметь ум наш». {251} 251 Там же. С. 68. Произвела впечатление на русского автора и мощная крепостная стена, окружавшая город. В целом в описаниях «латинских» стран в «Хождении» нет резких негативных характеристик. Это означает, что неправедность веры к середине XV столетия для русских вовсе не была тождественна нечистоте земли. {252} 252 Ранчин А. М. Описания западных земель в «Хожениях» на Ферраро-Флорентийский собор // Древняя Русь и Запад: Книга резюме / Отв. ред. В. М. Кириллин. М., 1996. С. 112–116. В этом проявлялись черты «психологической лояльности по отношению к „чужому“ для Руси Западу». {253} 253 Кириллин В. М. «Чужое» в древнерусских сказаниях о Ферраро-Флорентийском соборе // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2000. № 1. С. 93.

Другой участник поездки на Ферраро-Флорентийский собор, епископ Авраамий Суздальский, во всех подробностях описал флорентийские мистерии (религиозные представления) «Благовещение» и «Вознесение», которые ему удалось посмотреть. {254} 254 Исхождение Авраамия Суждальскаго на осьмыи собор с митрополитом Исидором в лето 6945 // Прокофьев Н. И. Русские хождения XII–XV вв. // Литература Древней Руси и XVIII век. М., 1970. С. 254–264. Для него мистерия — «дело хитро и чюдно», «красно и чюдно видение», «чюдное видение и хитрое делание». Многие механизмы, использованные в постановке этих религиозных спектаклей, были разработаны знаменитым ренессансным зодчим Филиппо Брунеллески, автором купола собора Санта-Мария дель Фьоре. Авраамий не назвал имени Брунеллески, однако отдал должное умению — «хитрости» — мастера, многократно выразив восхищение его работой.

Еще одной гранью формировавшегося среди московской элиты образа Рима была его связь с раннехристианской историей. Русские люди, побывавшие в Вечном городе, видели многие святыни, чтимые и в православной традиции.

Все это говорит о том, что к концу 1460-х годов в Москве не было однозначно враждебного восприятия Италии как еретической и неправедной страны. Сама удаленность Москвы от Рима придавала их отношениям осторожно-вежливый характер.

Иван III не дал сразу же согласия на брак. Он поручил Ивану Фрязину лишь разузнать в Риме новые подробности. Однако Иван Фрязин, добравшись до Вечного города, нарушил наставления Ивана III.

Согласно летописному повествованию, он «дошед… до папы и царевну видевъ и с чемъ послал то и к папе, и к гардиналу Висариону изглагола». {255} 255 ПСРЛ. Т. 25. С. 281. В Риме Иван Фрязин был принят Виссарионом и Павлом II и, вероятно, от лица великого князя сообщил о его готовности жениться на Софье.

Это было вполне в стиле Ивана Фрязина, для которого важнее было дать ход своему проекту, чем быть верным слугой пославшего его правителя. Да и чувствовал ли себя Иван Фрязин слугой правителя страны, в которой он заправлял монетным производством?

К тому же Ивану Фрязину несложно было обмануть папу и кардинала. Дело в том, что в отличие от Рима, где уже давно сложился обычай письменно фиксировать главные идеи дипломатических миссий в грамотах, в русских землях почти полностью отсутствовала сама традиция миссий на Запад. Тем более не практиковалось подробное письменное изложение целей отправленного посольства. Грамота, которую Иван III дал Ивану Фрязину, не сохранилась. Но надо полагать, что она была предельно короткой. По крайней мере, известные верительные грамоты к иностранным правителям последних десятилетий XV века представляют собой краткие тексты, в которых говорится лишь о том, что великий князь Московский послал к правителю той или иной страны таких-то послов и что их речи и есть речи великого князя.

Порой современные западные ученые с легкостью называют подобные тексты «карикатурными». {256} 256 См., напр.: Ronchey S. Malatesta/Paleologhi… P. 563. В данном случае не стоит следовать за западной наукой. Для русской культуры значение живого, звучащего слова было ничуть не меньшим, чем слова записанного. К тому же русские правители не без основания опасались того, что их грамоты могут попасть в руки разбойников, нередко подстерегавших на дорогах и одиноких путников, и большие караваны.

Московский летописный свод конца XV века сообщает, что «царевна же слышав, что князь великы и вся земля его в православнеи вере христианьскои, въсхоте за него». {257} 257 ПСРЛ. Т. 25. С. 281. В реальности, однако, нам неизвестно, что именно Софья думала о своем предполагаемом замужестве. Летописец хотел лишь подчеркнуть, что намерение великого князя взять в жены Софью было встречено в Риме благожелательно.

По всей видимости, Иван Фрязин забыл в Риме о своем недавнем переходе в православную веру и беззастенчиво исполнил все нормы церемониала, принятые при папском дворе. В частности, он наверняка целовал папскую туфлю («а крещение наше потаил, и все творил тамо, яко же и они творять», {258} 258 Там же. С. 299. — сообщит об этом летопись), что впоследствии обыкновенно отказывались делать представители русских правителей в XV–XVI веках. (По некоторым сведениям, это сделал только Дмитрий Герасимов в 1525 году.) {259} 259 Россия в первой половине XVI века: Взгляд из Европы / Отв. ред. О. Ф. Кудрявцев. М., 1997. С. 294. Прим. 29. Словом, в Риме в Иване Фрязине увидели не только помощника в деле антитурецкой борьбы, но и своего единоверца.