Рудольф Ветишка - Прыжок во тьму

В развернувшемся обсуждении мы взвешивали каждый аргумент, каждое предложение о том, что делать дальше. Стоявшие перед нами задачи требовали концентрации сил. Никакое движение, в том числе и наше, не может быть гарантировано от проникновения в него провокаторов, поэтому следовало строго придерживаться правил конспирации. Сам я уже несколько раз убеждался, что конспирация — самое слабое место в подпольной работе партии.

Вопреки ожиданию, вести из Бероуна пришли очень быстро. Товарищи давали знать, что помещение подготовлено, и просили приехать. Я сообщил челаковцам, что уезжаю, и передал инструкции, которые предусматривали, что они будут осуществлять дальнейшие действия по собственной инициативе. Новые мероприятия намечалось обсудить совместно с ЦК и провести в жизнь только после принятия решений на предстоящем пленуме.

Не прошло и недели, как я снова оказался в Бероуне. Товарищи помогли мне и предоставили возможность обстоятельно обсудить с Й. Молаком все проблемы в относительно безопасной обстановке, а также поговорить и с некоторыми другими бероунскими товарищами. Из бесед с ними я сумел нарисовать себе довольно полную картину размаха бероунского движения. Встреча принесла двойную пользу. Во-первых, опыт товарищей, почерпнутый ими в борьбе с гестапо, представлял для меня определенную ценность. Я смог быстрее и лучше сориентироваться в современной обстановке. Во-вторых, я познакомился с размахом бероунского движения, что было очень важно для будущих активных действий, которые мы намеревались развернуть.

Ставшие мне известными факты были весьма обнадеживающими. Расскажу о них в хронологическом порядке.

Осенью 1938 года партийная организация Бероунского района перешла в подполье и продолжала работать. Коммунисты разъясняли суть происходивших событий, распространяли партийную нелегальную литературу, впервые организовывали саботажи и диверсии против фашистов.

К концу 1940 года в результате массовых арестов деятельность коммунистов была на какое-то время существенно парализована. В первый момент могло показаться, что организация разгромлена. Однако бероунские коммунисты и сотрудничавшие с ними антифашисты не сдались. Товарищам Фукаловой, Выдровой, Никодемовой и другим удалось в то время организовать несколько акций в помощь семьям арестованных. В основном речь шла о снабжении их деньгами и одеждой.

В то же время инструкторы II подпольного ЦК прилагали все усилия к тому, чтобы возобновить деятельность партии в Бероунском районе. Успешно проведенные акции солидарности создали для этого благоприятные условия. Товарищ Молак, инструктор Центрального Комитета, работавший в то время кладовщиком «Вчелы» в Душниках [23] Ныне Рудна под Бероуном. — Прим. авт . , после нескольких неудачных попыток наладил связь с товарищем Выдрой. Ранее было договорено, что Молак будет стараться как можно дольше оставаться на легальном положении. Учитывая, с какими большими трудностями сталкиваются коммунисты в подполье, ЦК рекомендовал переходить на нелегальное положение только в случае серьезной опасности. Человек, проживавший легально, мог быть полезнее. По решению ЦК во вновь создаваемую организацию был послан инструктором товарищ Жижка, перешедший к тому времени в подполье; к нему присоединились товарищи Коштялек и Франтишек Новотный из Здиц. Эти товарищи составили ядро нового руководства партии Бероунского района. В качестве связной была вскоре привлечена товарищ Никодемова, зарекомендовавшая себя еще в акциях солидарности. Позднее — в 1943 году — ее приняли в партию.

Нити потянулись на заводы и на периферию. Партийную сеть организовали по системе так называемых «троек». Так, например, с руководством связь держали Патер, Карбан и Кох. Товарищ Патера, работавший на Бероунском вокзале, поддерживал связь с товарищами Геском, Кеселем и Острчиликом — рабочими поездных бригад, товарищами Горжейшим из депо, Посомманевровщиком, Дискантом — путевым обходчиком и т. д. Те в свою очередь имели свои тройки и объединяли вокруг себя другие группы. Вскоре организационная сеть охватила цементные и металлургические заводы. Возникла связь и с пригородом Бероуна.

В начале 1941 года организация настолько окрепла, что могла развернуть интенсивную деятельность. Речь шла прежде всего об агитационной работе, о распространении поступавшего из Праги «Руде право». Вот что рассказала мне товарищ Никодемова: «„Руде право“ предназначалось для Бероуна и для Горжовиц. В то время мы получали уже много газет, но и этого было недостаточно. Интерес к „Руде право“ возрастал. Люди ждали каждый ее номер, жадно читали каждое слово, каждое сообщение. Правдивая информация о нарастании антифашистской борьбы на родине и за рубежом, статьи, ориентировавшие читателя в современной обстановке, сплачивали наш народ, поднимали его на борьбу против фашизма, укрепляли его веру в конечную победу. Через „Руде право“ с народом говорила партия, и люди верили партии. Один газетный оттиск прочитывало не менее семидесяти человек, а в деревнях его переписывали от руки.

Люди не только читали партийную газету, но и оказывали ей финансовую помощь. Коммунисты регулярно собирали деньги на издание „Руде право“ и листовок. Каждый давал сколько мог. Кроме того, при продаже „Руде право“ мы получали деньги от сочувствующих движению и передавали их партии.

Из добровольных пожертвований организация выделяла суммы на поддержку семей арестованных, оказывала помощь товарищам, жившим в подполье, а позднее партизанам и бежавшим советским военнопленным».

Железнодорожники Бероуна и Здице, руководимые Патерой, Кохом и другими, использовали любой благоприятный момент для того, чтобы внести хаос в движение, блокировать магистраль товарными составами, а главное — задерживать отправку военных грузов. В то время, когда путь должен был быть свободным для эшелона, идущего на фронт, на нем стоял другой состав — с изношенными подшипниками, порванными соединительными шлангами и т. п. Фашисты неистовствовали, угрожали смертью, но все оставалось по-прежнему. Они арестовывали, расстреливали, но железнодорожники отвечали новыми диверсионными актами. Движение на магистрали Прага — Плзень и Прага — Пржибрам неоднократно замирало по воле бероунских железнодорожников.

К весне 1941 года был проведен целый ряд акций, приуроченных к Первому мая. Самой крупной из них считалось повреждение международного телефонного кабеля, который перерезали в нескольких местах. На дверях учреждений, на стендах для объявлений появлялись листовки, извещавшие всех об успехах патриотов. Оккупанты не чувствовали себя победителями на нашей земле, хотя и твердили об этом ежедневно в своих газетах и по радио.