Рудольф Ветишка - Прыжок во тьму

У Вашека Курки я жил и имел возможность убедиться, что этот коммунист — прекрасный организатор, принципиальный и инициативный работник.

Мы обсудили вопрос о местонахождении ЦК партии. Я предложил перевести его из Бероуна. Деятельность партии ширилась, а ЦК слишком долго оставался на одном месте. Опыт подсказывал, что долго оставаться на одном месте небезопасно. Я предложил товарищу Молаку как можно скорее покинуть Бероун, а товарищам Коштялеку и Выдре перейти в подполье. Я предложил также перевести из Бероуна типографию и весь технический аппарат. Товарищ Молак в конце концов согласился с моими аргументами и пообещал принять конкретные меры. Наша беседа закончилась договоренностью о том, что в первую очередь я обо всем этом информирую инструкторов.

В начале августа я встретился с Миладой — инструктором пражских городских партийных организаций.

Это была радостная и приятная встреча. Ведь Миладой оказалась не кто иная, как Пепча Файманова из Брно-Лишне.

Мы знали друг друга давно. В 1929 году вместе ездили в Москву. Тогда Милада была семнадцатилетней комсомолкой. Она работала в Федерации пролетарской физкультуры в Брно. Работа с детьми доставляла ей подлинную радость. Последний раз я видел ее в 1939 году в Брно. Она сотрудничала там с нами, а позднее уехала в Прагу.

Естественно, что после такой длительной разлуки у нас нашлось много тем для разговоров.

В чудесный августовский день приятно было сидеть на берегу Бероунки, негромко разговаривать, вспоминать о прошлом, мечтать о будущем.

Милада засыпала меня вопросами. Ведь я возвратился из Советского Союза. Она хотела знать о Советском Союзе, о Красной Армии, о том, когда будет открыт второй фронт, когда предполагается конец войны.

— Не удивляйся, пожалуйста, что меня интересуют такие вопросы, — оправдывалась она. — Понимаешь, мы пережили трудное время, пока немцев не разгромили под Сталинградом. Веру в Советский Союз мы никогда не теряли. Но тогда, осенью 1942 года, нам становилось страшно. А как Москва? Сильно изменилась?

— Я был просто ошеломлен, когда после стольких лет вновь ее увидел. Похорошела. С Манежной площади исчезли старые торговые ряды, здесь же выросла огромная современная гостиница «Москва», там же станция метро. Узкая Тверская улица превратилась в широкий проспект Горького, по которому мчатся бесконечными вереницами автомашины. Моссовет передвинули метров на двадцать назад, но работа в учреждении продолжалась. Ну, и, конечно, метро — гордость москвичей. Его строили с большим энтузиазмом. Я воспользовался первой же возможностью, чтобы прокатиться в нем. Это сказочные дворцы: белоснежные стены, витражи, мозаика. Невозможно пройти по станции равнодушно.

Я вышел, чтобы осмотреть очередную станцию. Высокие стены ее до самого свода выложены мрамором. Мощенный мрамором пол сверкал чистотой.

— Нравится? — обратился ко мне какой-то москвич, заметив мое нескрываемое любопытство.

Я кивнул головой.

— А кто вы? — поинтересовался он.

— Из Чехословакии.

— Значит, из Чехословакии? Почему же вы не воевали с Гитлером? Ничего, Гитлера разобьем. Чехи на строительстве метро тоже работали. Молодцы!

И прежде, чем я опомнился, москвич поспешил дальше.

— А как москвичи вели себя, когда фашисты стояли под Москвой?

— К сожалению, тогда меня не было в Москве, но об этом мне рассказывал товарищ Шверма.

Время было тяжелое. Гитлеровцы считали себя уже хозяевами Москвы. Да и «друзья» считали, что Советы падут. Фашисты подсчитывали дни и часы, отделявшие их от победы. Но москвичи и советский народ не дрогнули. Они воевали, сражались и верили в победу. Вся Москва работала на оборону. Оружие шло с московских заводов прямо на фронт. По улицам шагали воинские части и народные ополченцы, граждане с лопатами, кирками и винтовками. Мужчины, подростки, женщины — все они копали оборонительные рвы под Москвой. Лица у людей были серьезны и решительны, никакой нервозности, никакого страха. А фашисты стояли всего лишь в нескольких десятках километров от Москвы. Они бомбили Москву. Фашистские танки снова и снова с ожесточенным упорством рвались к Москве, но москвичи не сложили оружия. Они падали, умирали, но не сдавались. Советские люди выстояли и победили.

Фашисты под Москвой были разгромлены. Миф о непобедимости немецко-фашистской армии был развеян.

Ныне на западе поражаются силе русского человека, кое-кто вновь заговорил о русском медведе, который, как они говорят, если проснется, раздавит все, что стоит на его пути. Но это не так. Сегодня русские, граждане Советского Союза, воспитаны социализмом. Несмотря на то, что они сами находятся в тяжелом положении, они думают не только о себе, но и об остальных народах, порабощенных фашизмом. Они сражаются не только за себя, но и за них. Они страдают, приносят огромные жертвы, и все-таки вновь и вновь идут в бой, чтобы победить, чтобы разгромить фашизм и освободить из-под его ига весь мир. Советские люди поведут человечество к новой жизни.

Милада внимательно слушала меня, потом мы перешли к конкретным задачам: …партийные организации, особенно заводские, должны стать боевыми отрядами, чтобы осуществлять охрану бастующих и вести активную партизанскую борьбу, которая должна затем перерасти в восстание.

— А как с оружием? — спросила Милада.

— Каждая организация должна добывать его самостоятельно любыми путями. Наладив связь с Москвой, мы наверняка получим оружие и будем, по возможности, распределять его по организациям. Мы и теперь стараемся раздобыть его. Но прежде всего нам надо создать надежные базы.

Еще шире пропагандировать призыв «Работай, не торопясь!»

— У нас здесь он находит благодатную почву…

— Этого мало? Неужели собирать товарищей с разных заводов и постоянно обсуждать с ними, что нужно делать на их заводе и как делать? Наша задача — превращать недовольство в активное организованное сопротивление. К этому имеет прямое отношение создание нелегальных заводских комитетов, которые могли бы полностью парализовать влияние насажденных предателями заводских комитетов. Необходимо создать сильное революционное движение в профсоюзах и подчинить его своему влиянию.

Наряду с этим, Милада, надо обеспечить охраной партию. На тебя мы в этом отношении очень рассчитываем.

— Я полностью со всем согласна, и наши товарищи в Москве правы, подчеркивая, что нужно повышать активность сопротивления и переходить к активным формам борьбы. Приветствую также и идею укрепления безопасности партии. А пока в борьбе с гестапо мы полагаемся на слепой случай.

Я понимаю, — продолжала Милада. — Самое слабое место у нас — это конспирация. Я работаю с самого начала оккупации, хорошо понимаю это. Приходят новые люди, они полны энтузиазма, но опыта у них нет. Они энергичны, но забывают о конспирации. Они слишком доверчивы. Мы испытываем большой недостаток в помещениях, необходимых для работы. Некоторые квартиры вынуждены использовать для нескольких операций, что затрудняет их конспирацию. С товарищем Видимом тебе следует поговорить об организации работы в профсоюзах. Я организую тебе встречу с ним в первую очередь.