Петр Патрушев - Приговорен к расстрелу

После Фиджи я остановился в Новой Зеландии, чтобы просто посмотреть на нее, но так случилось, что прожил там два с половиной года, благо с австралийским паспортом и моей журналистской аккредитацией преград для моего проживания не было. Пребывание в Новой Зеландии оказалось для меня плодотворным и счастливым временем. У меня накопилось достаточно материала не только для радиопередач, но и для книг.

Я арендовал ферму у врача, который уезжал на несколько лет работать в Китай и хотел, чтобы кто-то присматривал за его хозяйством и многочисленными картинами из его коллекции. На ферме росло самое большое на новозеландском Северном острове дерево каури, текли маленькие ручьи. Неподалеку были прекрасные пляжи. Владелец фермы был одним из первых коллекционеров работ совсем еще не известного тогда художника Колина Макмахона, ставшего позднее, пожалуй, самым известным художником Новой Зеландии. Комнаты в доме были завешаны его картинами и триптихами гигантских размеров, написанными исключительно на религиозные темы.

Я занялся огородом, купил двух коз, которые давали молоко. Шутя, я называл потом эту ферму, носившую экзотическое название «Кахикатея буш фарм» (на языке маори кахикатея означает «белая сосна»), моей «Ясной поляной». И действительно, это был, пожалуй, самый спокойный и творческий период моей жизни. В перерывах между рабочими периодами, когда я записывал очередные передачи для «Свободы» или работал над книгами, я ездил по Новой Зеландии, ловил лангуст на полуострове Корромандель, наслаждался горячими гейзерами около Роторуа, ловил форель на удочку в кристально чистом озере Уэйкоремоана, катался на лыжах в горах около Куинстауна. Это была благодатная страна, где вообще не было змей и ядовитых животных, и где в большинстве мест не надо было даже опасаться акул. Это была страна бескрылых птиц, не боявшихся людей (гигантская моа была выбита первыми полинезийцами, а киви стала национальным символом Новой Зеландии, хотя и ее численность сокращается). Это страна быстро меняющихся климатических условий и ландшафтов, от «вечного лета» севера до ледников над Крайстчерчем и фьордов Южного острова.

Здесь, в Новой Зеландии, я начал новую серию передач под названием «Внутренний мир человека». В ней рассматривались духовные и психологические подходы к личностному росту и самосознанию. Приходилось много читать, изучая различные пути совершенствования духа: христианский, буддистский, индийский, китайский. Я вспоминал о своих встречах с видными учителями из Индии — Махариши, Джидду Кришнамурти, Венкатешанандой, Диравамсой. Читал много и о христианской эзотерике, открыв неизвестных мне православных святых и особенно «Добротолюбие» и «Откровенные рассказы странника» с их описанием «умного делания» (медитации). Свои «открытия» передавал слушателям. Насколько это было возможно, пытался давать и практические уроки в эфире: мантры для медитаций, непосредственное обучение различным психотехникам [18] Мои передачи вызвали критику со стороны тех, кто вел религиозные программы на «Свободе». Они считали, что тема эта близка к ереси и советовали вообще снять мои передачи из эфира. Теперь информацию об «умном делании» и «Иисусовой молитве» можно найти на многих официальных сайтах православия. .

Наряду с программами я начал работу над книгой, которой дал название «Трансцендентальная обезьяна» [19] Книга вышла на английском в 2005 году и информацию о ней можно найти на моем сайте www.russiantranslate.org . Это был синтез научных теорий об эволюции и исследований в области религиозного сознания.

Почти закончив эту книгу, я решил поехать опять в США, чтобы изучить непосредственно некоторые процветавшие гам культы, как например, культ Раджниша, который я описывал в «Обезьяне». К этому времени врач — хозяин фермы вернулся и решил продать свое хозяйство.

Местом моего обитания стал Сан-Франциско, откуда я время от времени выезжал в другие части Соединенных Штатов для интервью и реализации своих проектов. Все эти годы связь с Риммой не обрывалась — я посылал ей длинные магнитофонные записи, в основном юмористические, со всевозможными имитациями и шутками. Родным же в Советском Союзе почти не писал, слишком далеко разнесла нас жизнь.

Мои друзья в Сан-Франциско покуривали марихуану и принимали психоделические вещества. Я был резко против этого, чувствовал, что любые наркотики опасны и вредны для духовного развития. К этому времени я рассматривал себя уже как специалиста в области, медитации, во время которой испытывал вспышки блаженных и всеохватывающих ощущений. Это было интересное время. Я прошел все обычные калифорнийские эксцессы — хождение по раскалённым углям, психодрама, разные виды медитации. Были и интересные встречи, как например, с видным психофармакологом Сашей Шульгиным, жившим по соседству со мной, в Беркли. Шульгин — «крестный отец» ставшего популярным психотропного вещества экстази. Я не разделял его энтузиазма в отношении химических веществ и их воздействия на мозг. Но разговоры с ним о «революции сознания» были интересными. Меня особенно заинтересовали его размышления о возможности использования вытяжек из психотропных растений, таких как некоторые виды грибов, для борьбы с наркоманиями и алкоголизмом. Саша рассказал как он впервые принял мескалин в 1960 году, что и дало ему стимул перейти от чисто лабораторных исследований к личному опыту. Он оставил у меня коробку с экстази (это вещество было тогда еще легальным), она несколько лет валялась на полке в кухне.

Из моих калифорнийских знакомых интересным показался мне доктор Ричард Алперт (гуру «нью эйдж», получивший всемирную известность как «Баба Рам Дас», написавший бестселлер, «Будь здесь сейчас»). Он был другом и коллегой Тимоти Лири, с которым он преподавал в Гарварде [20] На рунете есть обширные материалы об этих исследователях: http://leary.ru/infobase/persons/Richard_Alpert/ . В отличие от Лири, который так до конца и остался нонконформистом (он был готов умереть в прямом эфире на Интернете, а свои останки хотел забросить в космос), Алперт создал благотворительный фонд, который помогал заключенным и людям, находящимся при смерти и, даже перенеся инсульт, продолжал свою просветительную деятельность.

Посетив коммуну Раджниша в Орегоне незадолго до ее развала, я увидел современный культ в его истинном свете. За сусальными речами «Бхагвана» стояла эксплуатация учеников, паранойя в отношении «нормального мира», полное отсутствие морали. Я наблюдал по утрам как тысячи ополоумевших поклонников Раджниша, с песнопениями и грохотом цимбал ожидали его триумфального проезда по деревне на одном из его 90 Роллс-Ройсов. У одного из приближенных Раджниша, собиравшегося покинуть секту, я узнал, что Раждниш был отдан своими родителями бабушке и дедушке, после того как гадалка предсказала им несчастье от него (что-то очень похожее на мотивы Эдипова мифа). Все его детство было серией потерь и разочарований, которые он теперь пытался возместить славой и богатством. На деле, он был несчастным и больным человеком, хотя несомненно, с очень живым умом и воображением. Какое-то время я был достаточно впечатлен его обширной эрудицией, читая его книги. Но ко времени моего приезда Раджниш, как я узнал от его приближенных, был по-настоящему болен, судя по всему, синдромом хронической усталости, принимал большие дозы валиума от болей и находился практически на грани умопомешательства. Коммуна охранялась вооруженными людьми. При въезде мою машину обнюхали ищейки — якобы для того, чтобы проверить на присутствие наркотиков. И это несмотря на то, что внутри коммуны можно было спокойно купить и марихуану, и экстази.