Уолтер Айзексон - Бенджамин Франклин. Биография

Идея Франклина об однопалатном законодательном органе была в конце концов отвергнута и в Пенсильвании, и в Соединенных Штатах, но бурно приветствовалась во Франции, которая реализовала ее (с сомнительными результатами) после революции. Другое ультрадемократическое предложение Франклина съезду штата Пенсильвания заключалось в том, чтобы принятая Декларация о правах не поощряла владение крупной собственностью или высокую концентрацию богатства в руках немногих, так как это представляет «угрозу для счастья человечества». В итоге это предложение показалось съезду также слишком радикальным.

Франклин не жалел времени на работу в различных комиссиях Конгресса. Например, в сотрудничестве с Джефферсоном и Адамсом он помогал создавать большую государственную печать. Джефферсон предложил изобразить на ней сынов Израиля, идущих через пустыню, а Адамс — использовать образ Геркулеса. Идея Франклина — поместить на лицевой стороне девиз E Pluribus Unum {73} , а на обратной — сцену гибели войск фараона в водах Красного моря и фразу «Восстание против тиранов угодно Богу». Позднее Джефферсон поддержал план Франклина, и он в значительной степени был одобрен Конгрессом [389].

Переговоры Франклина в Лондоне с адмиралом Ричардом Хау, начатые во время сражений за шахматной доской в доме сестры Хау в конце 1774 года, завершились безрезультатно, но не повредили взаимному уважению, которое испытывали друг к другу эти два человека. Лорда Хау разочаровало то, что тупик перечеркнул его надежды официально отправиться в колонии в качестве посла мира. В июле 1776 года в подчинении адмирала находились все британские вооруженные силы в Америке, включая сухопутные войска, которыми командовал его брат генерал Уильям Хау. Кроме того, лорд Хау желал получить полномочия, необходимые для того, чтобы попытаться достичь примирения. Адмирал разработал вместе с братом подробное предложение, содержавшее пункты о перемирии, помиловании лидеров мятежников (с тайным исключением из списка Джона Адамса) и обещаниями вознаградить любого американца, который будет помогать восстановлению мира.

Так как англичане не признавали Континентальный конгресс легитимным органом власти, то лорд Хау не знал, куда ему следует направлять свои предложения. Поэтому по прибытии в Сэнди-Хук, штат Нью-Джерси, он послал письмо Франклину, обращаясь к нему «мой дорогой друг». Он «надеялся быть полезным в продвижении к установлению прочного мира и единения с колониями» [390].

Франклин зачитал письмо Конгрессу и получил разрешение дать ответ, что и сделал 30 июля. Это был искусный и красноречивый текст, ясно выражавший намерение Америки оставаться независимой, но при этом предпринять последнюю попытку не допустить революции.

«Я в целости получил письма, которые Ваша светлость любезно направила мне, и прошу Вас принять мою благодарность», — начинал Франклин с необходимой в таких случаях вежливостью. Но тон письма быстро накалялся, даже воскресло выражение «потопить нас в крови», которое он когда-то вычеркнул из проекта Декларации, составленного Джефферсоном.

Направлять помилование колониям, которые в действительности являются пострадавшими сторонами, значит считать нас невежественными, неотесанными и бесчувственными. Этого мнения долгое время придерживалась ваша плохо информированная и гордая нация, чтобы потешаться над нами, но оно может иметь и другой эффект, помимо нарастания нашего возмущения. Невозможно и думать о том, чтобы мы подчинились правительству, которое с невиданным варварством и жестокостью сжигает наши беззащитные города посреди зимы, подстрекает дикарей убивать наших мирных фермеров, наших рабов — расправляться со своими хозяевами, а теперь даже привозит иностранных наемников, чтобы потопить наши поселения в крови.

Однако Франклин сумел наполнить письмо не только яростью. С большим сожалением и болью вспоминал, как они совместно трудились над тем, чтобы не допустить необратимого разрыва. «Я долгое время бесстрашно, с неистощимым рвением пытался сохранить от крушения эту изящную и благородную китайскую вазу — Британскую империю, так как знаю, что после того как она будет разбита, отдельные части не смогут сохранить даже доли той прочности, которые имелись у единого целого», — писал он. «Ваша светлость, возможно, помнит слезы радости, которые текли по моим щекам, когда в доме вашей доброй сестры в Лондоне вы однажды осчастливили меня надеждой, что примирение может скоро произойти».

Возможно, Франклин намекал, что мирные переговоры могли бы оказаться полезны. Но это было маловероятно. От Хау требовалась готовность рассматривать Британию и Америку «как разные государства». Сам Франклин сомневался, что Хау обладает такими полномочиями. Но если бы Британия захотела заключить мир с независимой Америкой, то Франклин не считал «соглашение с такой целью практически неосуществимым». Он заканчивал письмо на приятной личной ноте, заявляя о «прочном уважении и даже любви, которую всегда будет питать к Его светлости» [391].

Хау, по понятным причинам, был захвачен врасплох ответом Франклина. Посыльный, доставивший письмо, сообщал об «удивлении» на его лице. Лорд заметил, что его «старый друг высказался очень сердечно». Когда посыльный спросил, не желает ли его светлость отправить ответ, «тот отказался, сказав, что доктор был слишком добросердечен и что если бы он полностью выразил свои чувства, то причинил бы ему лишь страдания, чего хотел бы избежать».

Хау выжидал две недели, в течение которых британцы благодаря искусному маневрированию добились преимущества над силами генерала Вашингтона на Лонг-Айленде. Затем он послал тщательно сформулированный и исключительно вежливый ответ своему «достопочтенному другу». Адмирал признавал, что не обладает полномочиями «для ведения переговоров о воссоединении с Америкой в любом другом ее качестве, кроме как субъекта британского королевства». Тем не менее он заявил, что мир возможен на условиях, изложенных Конгрессом в Петиции оливковой ветви, направленной королю годом раньше: там перечислялись все требования колоний относительно автономии, однако сохранялась определенная форма союза с Британией под властью короны. Хотя в своем «публичном заявлении» он воздерживался от однозначных высказываний, теперь давал четко понять, что мир, который рисуется в его воображении, будет служить «общим интересам обеих стран». Другими словами, Америка должна рассматриваться как самостоятельная страна в составе империи [392].

Это было то, о чем Франклин мечтал столько лет. Однако после 4 июля предложение выглядело запоздалым. Теперь Франклин остро чувствовал это. Джон Адамс и его коллеги по радикальной фракции — даже еще острее. Поэтому в Конгрессе прошло много дискуссий и споров, следует ли Франклину поддерживать переписку. Хау форсировал события, освободив захваченного в плен американского генерала и отпустив его в Филадельфию. Он передал приглашение Конгрессу направить неофициальную делегацию для проведения переговоров до того, как «будет нанесен решающий удар».