Уолтер Айзексон - Бенджамин Франклин. Биография

Поэтому, составив для Вержена памятную записку, исполненную духом классического дипломатического реализма, Франклин приступил к задаче усиления позиций Америки за счет ее идеализма. Он договорился о присылке вдохновляющих документов — в том числе текста конституции, написанного им для Пенсильвании, — для перевода и издания. Так он собирался завоевать сердца и умы жителей Франции и других стран. «Вся Европа за нас», — сообщал он комиссии по секретной переписке в своем письме, в котором объяснял свои аргументы в пользу публикации этих документов. Затем продолжил классическое описание привлекательности идеалов Америки: «Тирания настолько прочно укоренилась в остальной части мира, что перспектива возникновения в Америке убежища для тех, кто любит свободу, порождает общую радость, и наше дело вызывает уважение всего человечества». Он заканчивал письмо, вторя блестящей метафоре «города на горе», использовавшейся многими выдающимися апологетами американской исключительности от Джона Уинтропа до Рональда Рейгана. «Мы боремся за достоинство и счастье всех людей, — провозглашал он. — Американцам выпала честь быть призванными Провидением для выполнения этой почетной задачи». Несколько недель спустя он завершил свое письмо бостонскому другу такими словами: «Здесь все убеждены, что наше дело — это дело всего человечества, и что мы боремся за их свободу, защищая нашу собственную» [425].

Стратегия публичной дипломатии Франклина озадачила Вержена. «Я действительно не знаю, что собирается здесь делать Франклин», — писал он. «Вначале мы думали, что у него имеется множество разных проектов, но внезапно он замкнулся в своем убежище с philosophes». Французский министр отверг предложение Америки о немедленном заключении союза, отвечал отказом на предложения о дальнейших встречах и держался на расстоянии от Франклина в течение нескольких месяцев, чтобы посмотреть, как будут разворачиваться военные действия. Однако он тайно предложил определенную помощь: Франция пообещала предоставить Америке еще один кредит и разрешила использовать свои порты американским торговым судам.

Франклин вел свою пиар-кампанию точно так же, как делал в Англии, — с помощью анонимных статей в прессе. Наиболее сильный эффект произвела убийственная пародия по мотивам «Эдикта короля Пруссии», которую он написал вскоре после первой встречи с Верженом. Она якобы была письмом, адресованным командующему войсками гессенцев в Америке, от некоего немецкого графа, получавшего щедрую плату за гибель каждого солдата, направленного за океан. Поскольку Британия решила не платить за раненых солдат, а платить только за убитых, граф побуждал командующего к тому, чтобы число погибших возрастало:

Я не имею в виду, что вы должны их убивать специально, ведь мы должны быть гуманными, мой дорогой барон, но вы могли бы внушить хирургам, соблюдая все правила приличия, что искалеченный человек — это позор их профессии и что нет более мудрого образа действий, чем позволить каждому умереть, когда он станет непригодным для сражений. <���…> Следовательно, вы будете обещать продвижение всем, кто подвергнет себя риску; вы убедите их искать славы среди опасностей.

Он также использовал свое остроумие для нейтрализации пропагандистских сообщений, распространявшихся британским послом лордом Стормонтом. На вопрос об одном из этих сообщений он ответил: «Это не правда, это всего лишь Стормонт». После этого он сам и весь светский Париж стали использовать имя посла в новообразованном глаголе «стормонтировать» (stormonter), отчасти созвучном французскому глаголу mentir, означающему лгать [426].

По поводу стратегий и методов действий Франклина во Франции циркулировали самые нелепые слухи. Один британский шпион (не Бэнкрофт) сообщал: Франклин собирается изготовить «множество отражающих зеркал», которые предполагает установить на берегу вблизи Кале, чтобы фокусировать энергию солнца на британских кораблях и таким образом уничтожать их. Затем последовало сообщение об электрическом разряде, который будет передан по проводам через канал, чтобы уничтожить весь Британский остров. Издававшаяся в Нью-Джерси Gazette пошла еще дальше: Франклин-де изобрел электрический аппарат, способный сдвигать массы суши, и особый метод использования нефти, позволяющий успокаивать волны в одном месте и вызывать шторм в другом [427].

Увы, все на самом деле обстояло более прозаично. В частности, он общался с европейцами, желавшими завербоваться в американскую армию на офицерские должности. Полученные им письма общим числом более четырехсот содержали множество заявок. Часть была продиктована желанием проявить геройство, а часть — заурядным тщеславием. «Не было дня, чтобы ко мне не являлось по несколько визитеров, не считая писем, — жаловался он. — Вы даже не представляете, как я измотан». Среди посетителей были мать, предлагавшая трех сыновей, голландский хирург, желавший изучать тела убитых на поле боя, и монах-бенедиктинец, обещавший молиться за Америку, если она оплатит его карточные долги. Но на первое место Франклин поставил оригинальную рекомендацию, которую один из кандидатов привез от родной матери. Ее письмо начиналось словами: «Сэр, если в вашей Америке кто-то знает секрет, как перевоспитать отвратительного субъекта, ставшего наказанием своей семьи…»

История одного из просителей показала, как нежелание Франклина сразу говорить людям «нет» делало его легкой мишенью для вымогателей. Ирландец по имени Уильям Парсонс, проживавший в то время в Париже, написал Франклину жалостливое письмо с описанием своего трудного положения и с просьбой помочь ему поступить на службу в американскую армию. Франклин не дал ему рекомендацию, но одолжил пятнадцать гиней, с которыми Парсонс сбежал в Англию, бросив несчастную жену. Когда эта женщина написала Франклину письмо с обвинениями в том, что он стал причиной бегства ее мужа, Франклин отверг эти обвинения, аннулировал задолженность в пятнадцать гиней и послал женщине гинею, чтобы она смогла купить себе еды. В течение следующих трех месяцев она изводила его требованиями о еще большей помощи.

Но не все просители оказывались негодяями. Франклин нашел среди искателей протекции нескольких действительно блестящих офицеров, получивших его рекомендацию: маркиза де Лафайета, барона фон Штойбена (чин которого в прусской армии Франклин сознательно завысил, желая убедить генерала Вашингтона принять протеже) и графа Пуласки, известного польского офицера, который в американской армии дослужился до должности бригадного генерала. Тем не менее Вашингтон быстро стал испытывать недовольство из-за большого числа офицеров, направленных к нему Франклином. «Наши корпуса уже сформированы и полностью укомплектованы офицерами, — писал он, — каждая новая партия становится источником затруднений для Конгресса и для меня самого, а сами прибывшие к нам джентльмены начинают испытывать разочарование и досаду».