Михаил Мелентьев - Мой час и мое время : Книга воспоминаний

Итак, Бог даст, скоро увидимся и вместе пропоем славу дарующему нам жизнь. Ваш Сергей Коншин».

15 декабря. «Милая Анюшка! Неделя прошла с морозом до 25 градусов и без снега. В доме не холодно, но и не тепло. Должно быть, в такие морозы везде так. Впрочем, "дыхание" видно бывает только утрами, до топки печи.

Сегодня кузнец принес мне решетки для камина. Изделие это "каменного века" по массивности и красоте, но назначение свое выполняет полностью. Вечером сегодня я читаю лекцию в клубе, на днях — в школе, но заработки мои плохи, и живу я "рантье", хотя от народу "дверь хоть не закрывай". К Новому году я жду тебя сюда. Погода, надо думать, к тому времени потеплеет, выпадет снежок и все в природе будет "по-рождественски". Письмо это тебе передаст З.А.Сахновская. Она расскажет тебе и о себе, и обо мне. Приласкай ее и кофейком напои и, если найдутся папиросы, подари ей коробочку. Она несчастный и достойный человек.

Я по утрам засел за письменный стол и очень доволен этими часами. Жаль только, отрывают очень часто».

19 декабря. «Милая Анюшка! Я писал уже тебе, что тромбофлебит повторяется. Ты целый день на ногах. Боюсь я за тебя, боюсь. Нужно лечь в постель дней на десять. Поберегись, пожалей себя и нас.

Ехать мне к Вам к Новому году — опять выселять Саввича с его постели, нарушать его режим — не могу. Да и к тому же надо сказать, что чувствую я себя что-то не бодро. Боли в сердце, шее, перебои. Будто здоров, будто нет, а Москва действует на меня плохо, и я там как-то не при чем и призраки прошлого одолевают меня в ней.

Стары, мой друг, стары становимся. И боюсь одного, что дойдем то такого состояния, что будем хворать и умирать каждый в своем углу, ибо не будем иметь силы добраться друг до друга. Однако не надо печалиться будущим, а оно у нас остается только печальным, портить себе и другим жизнь. Смерть наша непреложна и недалека. Смиримся и с достоинством перенесем положение. В Москве у меня не было ни настроения, ни времени поговорить с тобою на эту тему. А поговорить нужно. И готовым быть нужно. Нитей, связывающих с жизнью, все меньше.

Посторонних людей не очень уговаривай ехать сюда. Все устали, все ищут отдыха, а я боюсь, что здесь может показаться и скучно, и холодно, и не вкусно. Всегда берешь на себя обязательство перед тем, кого зовешь.

Итак, уговаривать меня приехать в Москву не надо. Я бы поехал, если бы чувствовал, что это получится хорошо, а я в это не верю и не хочу творить безвкусицы. Москву я оставляю до Страстной недели, когда побываю и в Загорске.

23 декабря. «Мишенька, родной! Я вот что решила. Жить тебе одному в Тарусе совершенно невозможно. Оставаться одному очень много со своими мыслями, воспоминаниями, которые бередят душу, — нельзя. Я хочу верить, что судьба, подсунувшая нам Тарусу, не хотела играть с нами злую шутку. Таруса должна сыграть свою благодетельную роль, когда мы вдруг захвораем, когда заживемся и будем лишними среди близких нам людей… А сейчас… все ведь сложилось пока не так, как мы себе представляли. Думалось, что ты будешь работать, добывать деньги на жизнь, а отец займется вплотную хозяйством. Начнем совместную трудовую жизнь. Практика показала другое — тебе нет в Тарусе работы, а отца загрузили работою выше головы. И бросить сейчас отцу работу, и перейти ему на натуральное хозяйство совершенно невозможно, и переезжать нам в Тарусу и думать не приходится. Что же надо делать? Тебе бросить Тарусу до весны и приехать в Москву. Найдем комнату или приличный угол, ты займешься какой-нибудь работою в библиотеке. Жить будешь не спеша, ко мне пешком по бульварам будешь ходить обедать и завтракать а кофе будешь пить дома. Бульвары чистые, безлюдные, покрытые снегом не хуже Тарусы, и будем мы вместе — это самое главное… Теперь дальше. Жить на что? Продать "пифагорейцев" рояль. Зачем это хранить? Для кого? Так до весны, а весной на все лето поедем вместе копать огород, кушать ягоды, купаться в Оке… Ну что, скажи — плохо я придумала?..

30 декабря… Письмо не дописалось. Все съехало с рельс. Захворал отец. Шесть дней температура 39,5. Вчера упала до нормы. Страхи миновали. Вот так и бывает. Решили ехать в Тарусу, а решение пришло помимо нас. Целую тебя крепко. Аня».

27 декабря. «Милая Анюшка! Наша новость: был у меня третьего дня зав. райздравотделом и предложил мне с первого числа работать в больнице. Сегодня-завтра мы должны оформить это предложение. Читал лекцию в школе старшим классам и учителям. Прошла с "блеском". А мне понравилась аудитория. Просили выступить еще. Я обещал и "выношу" сейчас тему "Об искусстве жить". Для этого я перечитал, между прочим, "Дядю Ваню" Чехова, а заодно прочитал и "Вишневый сад", и знаешь, действие пьесы на меня было такое, что я должен был прерывать несколько раз чтение от того впечатления, которое на меня производила жизненная правда-нелепица, так трудно было ее переносить, и так она подана Чеховым. Перечитай его пьесы обязательно.

Из слов Сахновской я опять понял, что тебя беспокоит мое одиночество. А я вот нисколько им не тягощусь. У Сенеки есть: "Беги от толпы, потому что толпа вызывает на худшее, но пусть человек доведет себя до состояния, когда для него достаточно двух, достаточно одного, достаточно никого, то есть, когда ему достаточно самого себя". По-видимому, я довел себя до такого состояния. Конечно, люди нужны, но какие люди?.. Сейчас у моего дивана горит, и неплохо, лампа, я, лежа, укрытый пледом, читаю все вечера. Днем пишу, газета, какие-то дела по дому, больные. Читаю много и хорошо, а это интереснее любого собеседника. Я живу в своей комнате, а в ней слишком много содержания, чтобы скучать.

Прочитал последнюю новинку "Грач птица весенняя". Это книга о Баумане. В 1905 году я "хоронил" его, и мне захотелось узнать, кого я "хоронил". Книга "сделана" Мстиславским, и сделана не художественно — на примитивном сопоставлении двух путей, двух категорий людей… Я давно не читал ничего современного, и эта книга не заставила меня жалеть об этом.

Утром по радио передали о присвоении звания Народного артиста Константину Николаевичу Игумнову. Позвони ему и поздравь его. Он очень хотел быть "народным СССР".

Ну, голубчик мой, "благословивши венец лета благости Твоея, Господи". Дай Вам Бог все быть живу и здорову, а остальное приложится».

31 декабря. «Милая Анюшка! В твоей телеграмме мне дорога забота о ее своевременной доставке, и послала ты ее срочной. Вы все думаете там, что мне тоскливо, одиноко, заброшенно, я этого не чувствую. Грустно мне бывает — это правда, но старики все с грустью. Конечно, жаль, очень жаль, что не приехали Вы сюда на каникулы. Это могло быть очень уютно.

День своих именин и рождения встретил и провожу хорошо. Вчера вымылся, одел все чистое, пахнущее воздухом, зажег лампадочку, вспомнил всех Вас, вспомнил ушедших. Часов в 9 затопил камин и слушал Моцарта "Дон Жуана". Утром сегодня праздничный кофе с пирожками и праздничным настроением, а затем большая почта и какие-то посетители. К обеду — заведующий райздравотделом, выпили по рюмке водки, после обеда кофе и разговоры о делах. Второго в 10 утра пойду в больницу и приступлю к работе.