Дэнни Голдберг - Курт Кобейн. Serving the Servant. Воспоминания менеджера «Nirvana»

В Сент-Луисе охранники жестко обошлись с какими-то ребятами, которые пытались вылезти на сцену. Попытавшись успокоить охрану (что всегда сложно во время исполнения громкой музыки), Курт затем остановил концерт и пригласил нескольких ребят постоять на сцене, а Крист очень серьезным тоном объяснил зрителям, что «анархия работает только в том случае, если мы все берем на себя ответственность».

В Лос-Анджелесе, где располагалась штаб-квартира Geffen и базировалось большинство прессы, мы хотели привлечь как можно больше зрителей, так что играть «на понижение» смысла не было. 27 октября, через месяц после выхода Nevermind, Nirvana выступила в «Пэлэс-Театре», вмещавшем 2200 зрителей; на тот момент это было самое большое помещение, где им доводилось играть хедлайнерами, и билеты быстро распродали. Группа выступала великолепно, и этот раз не стал исключением. После концерта за кулисами Эдди Розенблатт сказал мне, что пришел с Акслом Роузом, и спросил, можно ли ему зайти в гримерку и поздороваться с Куртом. Когда я передал тому просьбу, Курт скорчил гримасу и сказал, что очень не хочет встречаться с певцом Guns N’ Roses. Я не хотел ставить президента Geffen в неловкое положение, так что предложил такой вариант: мы с Куртом сбежим из гримерки, а потом я дам Розенблатту пару пропусков. Все будет выглядеть не так, словно мы их не пустили, а что Курта просто не удалось найти. Он кивнул. Я вышел, отдал пропуска Розенблатту и спросил, не могут ли они с Роузом подождать пять минут, пока Nirvana «переодевается». Потом я вернулся в гримерку, схватил Курта, и мы выскользнули через заднюю дверь. Розенблатт после этого ничего плохого мне не сказал, так что, судя по всему, наша затея сработала, но, полагаю, Роуз вряд ли остался доволен.

Мы с Куртом стояли в темном уголке за кулисами; мимо нас ходили какие-то прихлебатели из музыкального бизнеса, даже не подозревая, что худой парень в тени – тот самый певец, который только что дал мощнейший концерт, и у него еще даже пот не высох. Курт, улучив момент, сказал мне, что его весьма беспокоит одна вещь: в последнее время во многих статьях о Nirvana делали акцент на его антиженоненавистнических текстах, причем до такой степени, что он боится, что его выставят слишком серьезным человеком, вообще не имеющим чувства юмора. Он, конечно, восхищался открыто политическими панк-группами вроде Fugazi и Dead Kennedys, но не хотел, чтобы на Nirvana смотрели так же узко.

Я всегда боялся разговоров с артистами, которые недовольны тем, как их описывают в прессе, потому что с этим было очень трудно сделать хоть что-то, кроме как ограничить круг журналистов, с которыми они будут общаться в будущем. Я начал как раз объяснять что-то подобное, о том, что мы не слишком сильно можем на это повлиять.

Ответ Курта навсегда мне запомнился, потому что только тогда я осознал, на каком уровне он все просчитывает в голове. Он посмотрел на меня тем же терпеливым взглядом, что я видел в офисе, и тихо сказал:

– Знаю, и я раздумывал, почему так вообще может быть, мне кажется, все потому, что в пресс-китах, которые лейбл выдает журналистам, есть какие-то политические штуки.

Он оказался на шаг впереди меня даже в моей собственной работе. Поскольку официальная «биография» группы в основном была вымышленной пародией, Geffen приложили к ней несколько ранних статей, и некоторые из них были посвящены Polly, песне о сексуальном насилии. Я почувствовал себя идиотом из-за того, что не подумал об этом раньше.

– То есть ты хочешь, чтобы я попросил лейбл убрать эти статьи? – спросил я. Он одобрительно кивнул.

– Да, было бы здорово.

Такие поправки были делом простым. Куда сложнее оказалось столкнуться с другим фактом: недели две тому назад в жизни Курта появилась новая персона, и ее присутствие ощущали все, кто знал его, до самого конца его жизни.

Начало девяностых настолько изменило мое отношение к собственной карьере, что очень легко забыть о том, что за сорок один год моей жизни я вообще ни разу не слышал имя Кортни Лав. Впервые я услышал о Кортни от Розмари Кэрролл, моей тогдашней жены и матери моих детей, которая работала юристом Кортни и ее группы Hole. К осени 1991 года Джанет Биллиг подписала контракт между Hole и Caroline Records, а Ким Гордон из Sonic Youth спродюсировала малобюджетный дебютный альбом группы, Pretty on the Inside.

Поклонников Hole, в том числе и некоторых рок-журналистов, покорила необузданная ро́ковая мощь Кортни в ту пору, когда на панк-сцене было очень мало женщин-музыкантов, а она к тому же была единственной, кому хватило жгучих амбиций и таланта, чтобы выйти за пределы панк-рока, – точно так же, как это удалось Nirvana. Кортни было тогда двадцать семь, на три года старше Курта, и с ее мощью нельзя было не считаться.

Вскоре после выхода Nevermind мне позвонила Пег Йоркин, управляющая Feminist Majority Foundation, которая заседала в том же отделении ACLU по Южной Калифорнии, председателем которого был я. Она готовила благотворительный концерт «Rock for Choice» с группами L7 и Sister Double Happiness и хотела, чтобы хедлайнером выступила Nirvana, гарантировав аншлаг. Силва сказал мне, что группа согласна. Они поддерживали идеи феминизма, а Дейв Грол тогда встречался с Дженнифер Финч из L7, так что уговаривать их не пришлось. Вскоре после того, как Nirvana подтвердила участие, Йоркин добавила в список выступающих Hole, и Розмари сказала мне, что Кортни (по-моему, именно тогда я впервые услышал ее имя) хочет гарантий, что им дадут достаточно много времени, – довольно-таки самонадеянное требование для разогревающей группы.

Гитарист Hole Эрик Эрландсон был бойфрендом Кортни, когда группа только собралась.

– Мы с Кортни побывали на концерте Nirvana на Лонг-Бич после выхода Bleach, и они нам не особо понравились. Мне музыка показалась похожей на The Melvins, а этот жанр меня не интересовал.

Однако в мае 1991 года, когда Nirvana репетировала песни, которые были записаны на Nevermind, Эрик и Кортни попали на их концерт в лос-анджелесском клубе «Джабберджо», и их осенило.

– Именно тем вечером все поняли, что Курт добавил в звучание группы элементы Pixies и поп-музыки, и время было выбрано идеально, – вспоминает Эрик. – Вокруг Курта уже тогда была аура таинственности. Он был симпатичным, при этом эксцентричным и принимал наркотики, но в нем было что-то такое, что притягивало всех.

Через несколько месяцев, по воспоминаниям Эрика, «появились первые кассеты с Nevermind, и, пока Hole была на гастролях, мы переслушивали их в машине снова и снова». Вскоре после концерта в «Джабберджо» Эрик и Кортни прекратили романтические отношения, оставшись друзьями и товарищами по группе, и Кортни стала встречаться с Билли Корганом из Smashing Pumpkins.

12 октября, через три недели после выхода Nevermind, Nirvana выступала в «Метро», чикагском клубе примерно на пятьсот человек. То был один из концертов «на понижение», билеты на который быстро разлетелись. Для группы наступило волнительное время. Они знали, что Nevermind превосходит все их ожидания, но пока не были этим ни ошеломлены, ни измотаны. Даже пару десятилетий спустя чикагские рок-журналисты описывали этот концерт как один из лучших, что им доводилось видеть. Сет закончился ритуальным разбиванием инструментов – именно тогда я впервые увидел это вживую. И гитара Курта, и барабаны Дейва превратились в мусор.