Шимун Врочек - Как выжить среди принцесс [litres]

Потом только сообразил. На стуле лежала Златина кукла, а у нее батарейка подсела. Кукла должна агукать, а звук из-за севшей батареи кошмар просто.

Нет, нельзя на ночь писать рассказы ужасов.

Я не представляю, как Стивен Кинг ночью в туалет идет. Это ж нервы как канаты.

Сегодня наблюдал со стороны, как солидный состоявшийся мужчина знакомится.

Злата уговорила меня пойти на детскую площадку и сразу залезла на качели. На соседних сидел мальчик – года на два старше моей девицы, в оранжевой куртке. Злата требует: «Папа, покачай!» Я качаю.

Мальчик, оценив соседку, начинает заход на цель. Делаю я левый поворот…

Как опытный ловелас, он следует правилу «понижай потенциальной жертве самооценку».

– Самой надо учиться качаться, – легким баском, по-пацански грубовато заявляет он.

Его игнорируют. Но мальчика это не обескураживает.

– Тебя как зовут? Меня Матвей.

Злата хихикает и качается. Ноль внимания. Папе становится немного неловко за дочь.

– Злата, скажи Матвею, как тебя зовут.

– Злата.

Молча качаются. Матвей сосредоточен. Следит, чтобы амплитуда Златы ни на йоту не превысила амплитуду его качелей.

– Пришло время, – наконец говорит Матвей. – Я открою тебе секрет, Злата. На самом деле меня зовут… – Таинственная пауза. – Планшет.

Тут, конечно, разверзлись небеса. И земля дрогнула. И океаны вышли из берегов. И Антарктида растаяла, а там зелень, живые мамонты и динозавры, и мертвые фашисты штабелями прямо в сверкающих подлодках лежат. И что-то еще случилось. Погасло солнце. Россия выиграла чемпионат мира по футболу.

Но Злата ничего не заметила. Она любит качаться.

– А в детстве звали Планшетик. Или Планшик, – в отчаянии добавляет мальчишка. Вместо ответа Злата начинает напевать песни собственного сочинения. Ей хорошо. Она качается. Ветер свистит в ушах.

Я спрашиваю. Мне-то интересно.

– Тебя назвали Планшетом, потому что ты много знаешь?

– Ага, – говорит мальчик равнодушно. И снова обращается к Злате:

– Самой надо уже качаться. Видишь? Вот так, раз и два, – показывает. «Я шерстяной волчара, узри!» – Я вот не умел качаться, а потом Нина меня научила. И теперь я всегда качаюсь сам.

Кто такая Нина, опять загадка. Но как понимаю, это не имеет значения, просто пришел момент «мужской откровенности». В надрыв. «Я никому раньше этого не рассказывал… тебе одной… Только ты можешь меня понять». Знакомая песня. «Ум в женщине – это сексуально».

– Нина – моя няня. И еще одного мальчика, она за нами двоими раньше присматривала. Я скучаю по Нине.

Тут, видимо, момент со слезой в голосе. Чтобы хрупкое женское сердце дрогнуло и прониклось. Но у Златы сердце из бронзы и керамогранита, украшенное стразиками. Матвей заметно сдувается, поникает.

– Привет! – подбегает девочка лет примерно как наш герой. В розовой вязаной шапке, в розовом шарфике. Останавливается у качелей.

– Ого, – говорит Планшет преувеличенно громко, для Златы.

Девочка машет нашему Планшету, вовсю улыбается.

Уже прирученная.

Планшет снисходительно улыбается ей в ответ, кивает. Он снова на высоте.

Планшет сообщает Злате, наклонив голову и доверительно понизив голос:

– Для нее я Матвей.

Шах и мат.

P.S. Когда мы вернулись с прогулки, я пересказал этот эпизод жене. Лариса посмеялась и сказала, что Матвей дал маху. Надо было не Планшетом называться, а Айпадом. Тогда бы Злата точно обратила на него внимание.

Ох уж этот извечный спор между яблочниками и андроидоманами (зачеркнуто) мужчинами и женщинами…

Злата мгновенно съела тарелку каши, выпила кружку сока, ждет, пока творожок согреется, и говорит:

– Папа, дай мне пока эти маленькие штучки! Ну, пожа-а-алуста!

Маленькие штучки – это суфле для какао. Беленькие.

– Э… – Я на глаз оцениваю приемистость дочери. – А ты не переешь? [1]

– Пожалуйста, папа! Я хочу переесть!!

Вечер. Пора ложиться спать. Злата деловито ходит по детской, приложив к уху красный телефон-раскладушку. Это серьезный разговор. Воображаемые друзья попусту не звонят.

– Нет, Лиза, – говорит она в трубку. Плечиком Злата придерживает телефон – как делает мама. – Я не могу сейчас играть. Мне нужно делать уроки. Да-да, уроки. Так много задали.

Уроки – это она обезьянничает за старшей сестрой. Василиса в последнее время засиживается допоздна. Пятый класс, задают много, а у Василисы каждый день по несколько часов репетиций в хоре и в театре. Злата на своем маленьком столике раскладывает тетрадь и пишет фломастером. Страница за страницей. Если смотреть с расстояния и прищурившись, это выглядит как работа старательного и аккуратного ученика. Или волны с гравюры Хокусая.

– Злата, иди чистить зубы. Злата!

Девица поднимает взгляд.

– Я же разговариваю по телефону!

Первый испуг, заставивший Злату каждый день, как по часам, надраивать свои молочные резцы, прошел. Теперь девица все чаще отнекивается и от электрической щетки, и от помощи родителей. Загнать ее чистить зубы становится все сложней.

– Злата! Что доктор сказал?!

Девица слушает в телефон, потом говорит:

– Лиза сказала, что не хочет сегодня чистить зубы.

Это серьезный аргумент. Воображаемый друг Лиза частенько выражает потаенные Златины мысли.

– Хорошо, – я протягиваю руку. – Дай мне телефон, я поговорю с Лизой.

Злата смеется. «Папа, ты глупенький».

– Папа, ты что! Телефон же игрушечный!

Так. Съел? Папа ретируется из комнаты. Надо придумать обходной маневр.

Через пару минут я возвращаюсь. Девица все еще бродит с «раскладушкой», перебирает тетрадки и карандаши.

– Злата, – говорю я.

Дочь оборачивается с тем же недовольным выражением лица, что и жена, когда прерывают ее маленькую полуторачасовую беседу.

– Злата, я только что звонил Лизиному папе. Мы поговорили, и ее папа сказал, что Лиза сейчас идет чистить зубы.

В глазах дочери – всплеск изумления. Рот приоткрывается…

– Спроси Лизу.

Злата, ворча, бредет в ванную. Победа!

Папы должны держаться заодно, думаю я.

Я представляю, как где-то в зазеркалье Лизин папа стоит в дверях ванной, сложив могучие руки на груди, и терпеливо ждет, пока Лиза чистит свои мелкие зубки. У него усталые голубые глаза. Он чем-то похож на меня, только выше и крупнее, на щеке у него шрам от лазерного луча, на плече – татуировка космического десанта, кугуар, Сатурн, Вторая марсианская. Он прошел сквозь десятки космических сражений. Он выжил в огне Меркурия и в ледяной пустыне Оберона. Он задушил голыми руками шестиногого чупакабру и слизал азотистый лед с обтекателя ракеты, чтобы выжить. Он три раза спас мир и два раза – Солнечную систему. Он сверхчеловеческим усилием сделал предложение Лизиной маме. Он остановил нашествие венерианских роботов-убийц. А теперь ему нужно всего лишь уложить дочь спать…