Шимун Врочек - Как выжить среди принцесс [litres]

Профессионалы.

Перед самой поездкой АА и ОИ вызвал к себе Редькин. Бегал по кабинету в костюме от Юдашкина.

– Куда вы едете? – кричал Редькин в запале. – Вы… позорите хор! Это Пасхальный фестиваль! Там только профессионалы, куда вы-то лезете?! Любители!!

Анна Алексеевна молчала. ОИ тоже молчала, но с вызовом – она решила игнорировать Редькина.

Хор «Пионер» готовится. Белые юбочки, синие жилетки, косички. АА вздохнула. Десять девочек, все, что осталось от огромного хора «Юность», которым она руководила раньше. Главный хормейстер ансамбля. Сейчас смешно звучит, а раньше звучало гордо и красиво. Сейчас у «Юности» новая хормейстер – ее бывшая ученица. А ее, старуху, прогнали прочь, как короля Лира. Сплошной Шекспир в нашем ансамбле.

Перед самым выступлением организаторам фестиваля позвонил Редькин. И наговорил много всего.

И организаторы резко охладели к хору. Отношение стало, как к самозванцам и выскочкам.

Все стерпели.

– Спокойно, – сказала АА девочкам, хотя на сердце точно камень лег. – Выступаем как обычно. Танечка, выводи их.

Время начинать.

Да не тут-то было.

Даже рояль им не открыли. Девочки выстроились на сцене – белые юбочки плиссе, синие жилетки. Косички и испуганные глаза.

И зал перед ними – огромный. В зале профессионалы. Некоторые даже переглядываются – почему этих так шпыняют? Словно приблудных собак. Словно чужих.

Ольге Ивановне не открыли рояль. Хорошо, она всегда возит с собой синтезатор для репетиций. Вот и пригодился.

А чтобы задать тон девочкам, пришлось ей подуть в маленькую дудочку.

«Ничего, ничего», – пробормотала АА.

Настроились. Взяли «ля».

Недоброжелательность сгустилась над ними, словно туча. Это профи. Сейчас эти, приблудные, выступят, и освистаем. Нет, просто промолчим – и пусть едут себе. Дети все-таки. Любителям здесь не место. Нет ничего хуже, чем выступать перед профи, если ты – не профи. Словно перед тобой каменная стена.

И вот взмах руки…

И вдруг – чисто, как серебряная нить, как туманная дымка на рассвете:

– Выйду ночью в поле с конем, ночкой темной тихо пойдем…

И многоголосица. Когда-то светловцы выступали с Александровским ансамблем, так александровцы говорили: ну вы даете, мы так не можем. А теперь они мертвы, эти профи. «Эх, мальчики, – подумала АА с горечью. – Сколько вас погибло в том самолете…»

И зал замер.

Притих.

– Мы пойдем с конем по полю вдвоем… – выводили юные голоса, – мы пойдем с конем по полю, пойдем…

Последняя нота затихла. Пауза. Тишина.

Анна Алексеевна повернулась. Девочки ждут, что будет.

И вдруг – зал встал. Профи встали. И начали аплодировать.

У Анны Алексеевны на мгновение подкосились ноги.

Надо петь следующую песню, а аплодисменты все не стихают.

Так и начали «Веники» под аплодисменты.

Редькин позвонил еще раз. Неизвестно, что сказал ему директор Пасхального фестиваля, но стекла в кабинете Редькина внезапно дрогнули, как от воздушной волны, задрожали… А кто-то даже слышал хлопок. Но это слухи, конечно. Люди не могут взрываться, как шарики. Особенно от стыда.

Стекла выдержали.

На следующий день на выступлении хора – аншлаг. АА вывел на сцену лично худрук фестиваля. Поцеловал ей руку и сбежал по ступенькам, как молодой. ОИ, сидя за открытым роялем, сияла. Девочки, окрыленные, перешептывались…

Наступила тишина.

– Спокойно, – сказала АА. – Выступаем как обычно.

Злата залезает на диван, обнимает папу за шею. Я думаю, у меня сейчас голова оторвется. У нее крепкие руки.

– Папа, а когда я вырасту, ты меня… – и запинается.

Пауза.

– Злата, что?

– Ну-у.

– Что ты хотела сказать? Говори, я слушаю. Когда ты вырастешь, то что?..

– Когда я вырасту, ты меня… – Девица долго подбирает слова, затем продолжает: – Зафотографируешь?

– Э-э… конечно.

– И сделаешь, чтобы смотреть?

– Клип? Конечно, сделаю.

На прошлый день рождения Василисы я смонтировал небольшое видео из фотографий – от месяца до двенадцати лет, под музыку. Злата много раз его видела.

– И Василиса будет смотреть, да?

– Да.

– И мама?

– И мама будет смотреть. А что?

– И баба Люда? И нанэйка?

– Конечно, да.

– И дядя Наиль?

– И дядя Наиль, и тетя Гуля, и Лиана, и Артур, – начинаю я перечислять, – и даже маленький Тимурик. И тетя Таня, и дядя Андрей, и Ника, и Вова будут смотреть. Все будут смотреть.

– И ты будешь?

– И я, конечно.

Злата выдыхает.

– Хорошо.

Иногда я думаю, что Фифу мы усыновили из фильма ужасов. Ночью, когда все спят, кошка ходит по дому так, что поседеть можно.

Иду я на кухню налить кофе, квартира погружена в темноту, горит только крошечная лампа над ноутбуком и ночник в кухне (там, где кофемашина), бледно мерцает синяя подсветка холодильника. Тишина. Покой. Просыпается мафия…

Делаю кофе. Машина противно ревет, поэтому я прикрыл дверь, чтобы не разбудить весь дом. Чашка наполнилась, доливаю молоко. В полной тишине делаю первый глоток, думая о вечном.

И тут…

Скри-и-и-и-и… скри-и-ип…

У меня волосы на затылке шевелятся. Мороз бежит по спине.

Дверь на кухню мучительно медленно, как в страшном сне, открывается. И цок, цок, цок… у меня в животе провал… входит наша изящная британка. Останавливается и смотрит на меня мерцающими в темноте глазами – с интересом. «Ну как твой сердечный приступ?» – словно спрашивает она.

Спасибо… на месте!

– Фифа, блин, – говорю я в сердцах. – Ты издеваешься?

Морда у кошки невозмутимая. Но внутри себя Фифа улыбается, точно.

Забавно, что в обычное время дверь не скрипит.

Злата любит планировать.

Приношу ей плов в тарелке, ставлю на столик. Кладу ложку.

– Злата, ешь, пока не остыло. Садись давай.

– Папа, у меня идея!

Идея – это всегда подозрительно. Особенно с такой радостной круглой рожицей.

– Какая?

– Сейчас я немножко посмотрю мультик… А потом сяду кушать – и еще немножко посмотрю!

– Гениальный план!

– Что? – Злата не оценила папину иронию.

– Хорошая идея, – говорю. – Начинай.

– Соня сказала, что будет со мной дружить, только когда пойдет в первый класс, – говорит Злата грустно.

То есть через несколько лет. Лучшие подруги опять поссорились, а теперь одна ставит условие другой.

Папа – за непримиримость и возмездие:

– А ты скажи Соне, что будешь с ней дружить, только когда пойдешь в институт!

Злата качает головой:

– Нет уж, пугать я не буду никого.

Хм-м. Кажется, некоторым политикам стоит поучиться у одной маленькой девочки.