Андрей Мусалов - Зеленые погоны Афганистана

В ходе вывода приоритетной задачей было сохранение жизней личного состава. Порой приходилось вести жаркие споры с иными военачальниками, не считавшими это важным. Например, в октябре 1988 года к нам, в отряд, из Душанбе приехал заместитель начальника окружной оперативной группы. Изучая план вывода, он особое внимание уделил выводу Имам-сахибской мангруппы. Ее планировалось предварительно вывести на одну из тактически выгодных высот у дороги Кундуз — Шерхан. Она должна была обеспечить безопасность прохождения на одном из участков этого маршрута. После прохождения по дороге частей 40-й армии, ММГ должна была сняться и вслед за ними выйти в Союз.

1-й заместитель начальника Главного управления ПВ КГБ СССР генерал-полковник Иван Вертелко, ведущий телепрограммы «Служу Советскому Союзу» Михаил Лещинский и начальник авиационного отдела ГУПВ КГБ СССР генерал-майор Николай Рохлов в день вывода войск из Афганистана, г. Термез, 15 февраля 1989 г.

Но Седых озвучил другую идею — вывести Имам-сахибскую мангруппу не к дороге, а к одному из глухих районов советско-афганской границы, для ее прикрытия со стороны Афганистана. Я возразил, что, во-первых, в том районе с советской стороны граница охраняется достаточно плотно. А во-вторых, с афганской стороны предлагаемый для размещения участок представляет собой заболоченную местность, плотно заросшую лесом. К тому же эта «зеленка» уже была под контролем душманов. Если втащить туда три заставы на БМП еще было можно, то вытащить ее без потерь обратно, было крайне проблематично!

У нас состоялся неприятный разговор, в ходе которого я доказывал бессмысленность подобного шага. К чему нам лишние потери на завершающем этапе войны?! В ответ Седых «включил» командный ресурс: «Я вам приказываю!» Но я продолжал упорствовать и не соглашался с этим решением. На имя начальника окружной оперативной группы — Анатолия Мартовицкого, мной было составлено донесение с обоснованием — почему я отказываюсь выполнять данный приказ. К счастью, Анатолий Нестерович разобрался в ситуации и принял мои доводы.

В результате в январе 1989 года Имам-сахибская вышла туда, куда планировалось. Выполнила задачу по прикрытию дороги. А 15 февраля 1989 года вышла в Союз, не потеряв ни одного солдата.

Когда Громов на мосту «Дружбы», в Термезе, сказал, что за его спиной «нет ни одного советского солдата», он был несколько не прав. В тот момент наша 2-я ММГ все еще стояла под Кундузом. Она вышла из ДРА последней. Кроме того, ряд гарнизонов, стоявших вдоль Пянджа, были сняты вертолетами до 18.00 15 февраля.

Выведенные мангруппы распределялись вдоль границы, для ее прикрытия. Одну разместили на левом фланге. 3-ю ММГ — в район Нижнего Пянджа. По сути мотоманевренные группы были специальными подразделениями пограничных войск. Их закаленные в Афганистане бойцы могли оказать существенную помощь. Поэтому четыре ММГ, вскоре после вывода, были переброшены в другие пограничные округа, где назревала «обстановка». Одна из них была направлена в Азербайджан, одна — в Прикарпатье и две — в Прибалтику.

Советские войска ушли из Афганистана в 1989 году. Однако советские пограничники продолжали выполнять задачи ДРА еще длительное время. В 1990–1991 годах он принимал участие в охране советского консульства в Мазари-Шарифе и Хайратоне.

Последней моей операцией в Афганистане стала эвакуация батальона царандоя из аэропорта «Кулун», что находился на афганском берегу Пянджа, напротив участка Хорогского отряда. Это происходило уже после завершения вывода войск из ДРА. Подразделение было окружено душманами и постоянно подвергалось обстрелам.

Переправляли царандоевцев на советскую территорию глубокой ночью, под прикрытием мощных огневых групп. Для этого использовали плот из тракторных камер. Конец опорного троса, по которому двигался плот, на афганский берег перетянул полковник Алексей Квак. Ему пришлось плыть в ледяной воде, в бурном потоке. Всего за ночь на этом утлом плавсредстве было переправлено 170 бойцов, вместе с семьями. Затем спасенных афганцев, мы автоколонной перевезли в Калайи-Хумб, где над водой была подвешена люлечная переправа. По ней царандой вернулся на территорию ДРА, туда, где не было противника.

С выводом войск из Афганистана война для меня продолжилась. Закончилась афганская — началась таджикская. Я продолжал летать в прежнем режиме. В 1992 году вывозил беженцев в Хорог. Спустя год возвращал их обратно. Тогда в Хороге случился голод, и наши, пограничные Ми-26 возили туда продовольствие. Вокруг «взлетки» скапливалась огромная толпа желающих выбраться с Памира. Все стремились пробиться на вертолет. Охрана с трудом сдерживала натиск обезумевших людей. Приходилось набивать вертолет под завязку.

Тогда же пришлось работать в интересах ООН. Возил наблюдателей этой международной организации, гуманитарную помощь. Чтобы наладить снабжение Памира, правительство Таджикистана приняло решение о строительстве трассы на Шуроабад. Но техника в Куфабское ущелье пройти не могла. Опять пригодились наши Ми-26. Я доставил в ущелье трактора — целых семь штук. Задание было очень сложным. Трактора приходилось ставить на очень маленькую площадку. При этом ветер, несшийся по ущелью, и потоки воздуха от огромных винтов вертолета могли в любую секунду швырнуть машину на отвесную стену ущелья. Словом, точность нужна была ювелирная. Пришлось тогда поволноваться, но все трактора были доставлены в целости и сохранности.

В девяносто четвертом я покинул-таки Душанбе — получил перевод в Йошкар-Олу. Работал на Севере. Но судьба сложилась так, что в девяносто восьмом опять довелось вернуться в небо Афганистана. Наши пограничные вертолеты участвовали в гуманитарной операции на севере Афганистана, в районе города Рустак. Там осенью девяносто восьмого случилось страшное землетрясение. Огромный участок земли буквально провалился вместе с дорогами, арыками, кишлаками и жителями. Тысячи людей лишились жилья и последних средств к существованию. Впереди их ждали голод и зимняя стужа. Афганцы во главе с Ахмад Шахом Масудом обратилась к Пограничной группе ФПС России в Республике Таджикистан. Те и решили задействовать мой Ми-26. Тогда довелось перевезти сотни тонн грузов: продовольствие, палатки, медикаменты. Видел и самого Масуда. Нормальный мужик, в общем-то, был. Ничего плохого сказать не могу.

В пограничных войсках я служил с 1979 по 1994 годы. Родом я из Ижевска, из нашего региона, как правило, призывали на службу в Сибирь, на Дальний Восток. Меня призвали в Забайкалье, в пограничные войска. Очень хотелось служить непосредственно на границе, но в учебном подразделении меня направили в артиллеристы, затем и вовсе предложили стать сержантом здесь же — в «учебке». Тогда я решил сделать «ход конем» — в «учебке» была школа поваров. Рассуждал, что поваров готовят непосредственно для застав, значит на границу я точно попаду. И снова не сложилось — меня оставили сержантом в «учебке», уже при школе поваров — учить молодежь. Еще одну попытку я предпринял, попробовав поступить в Голицынское Пограничное училище. Но подвела дисциплина, пришлось вернуться в родную «учебку». Кстати, позже в это училище поступил мой сын. Реализовал отцовскую мечту.