Андрей Мусалов - Зеленые погоны Афганистана

В 1988 году меня назначили начальником Оперативной группы в Пянджском пограничном отряде, Перед тем вступлением в должность, я был вызван на беседу к Начальнику Пограничных войск СССР генерал армии Вадиму Матросову. Это была постоянная практика Вадима Александровича беседовать с теми офицерами, которые занимали руководящие должности, связанные с работой по Афганистану.

Разговор был конкретный и, во многом, касался вопроса, который уже тогда витал в воздухе — нам предстоит выход из Афганистана. Я, совместно с руководством пограничного отряда на Пянджском направлении, должен сберечь жизнь каждого солдата и офицера, находившегося на «той» стороне. Это требование генерала Матросова — беречь солдатские жизни, отложилось у меня как руководство к действию на всю оставшуюся жизнь, на каких бы руководящих должностях и в каких регионах я затем ни служил.

Когда я вернулся в Пяндж, началась активная подготовка к выводу войск. Обстановка в Афганистане осложнялась тем, что в 1988 году, большая часть районов страны перешла в руки оппозиции. Пользуясь так называемой политикой национального примирения, бандиты захватывали один район за другим. В результате, к середине года фактически во всех уездных центрах сидели бандиты.

Для того чтобы обезопасить основные пути, по которым предстояло выводить войска, была усилена наша группировка на «той» стороне. В дополнение к четырем мангруппам, находившимся в ДРА, были переброшены еще две мангруппы, в том числе — из Восточного округа. Одну мы выставили в районе Кундуза, на перекрестке ключевых дорог.

Согласно плану вывода войск из этой ДРА, утвержденному В. А. Матросовым, на первом этапе часть мотоманевренных групп, находившихся на наиболее опасных участках, выводилась в места поспокойнее, оставаясь при этом на территории Афганистана. Им еще предстояло обеспечивать вывод Ограниченного контингента советских войск. Это оказалось непросто. К тому времени обстановка резко изменилась в пользу оппозиции как вблизи границы, так и во всем Афганистане. Фактически правительственная власть удерживала свои позиции только в крупных провинциальных центрах.

Пограничники должны были прикрывать отход частей 40-й армии и уходить из страны последними. Были разработаны планы взаимодействия с «армейцами», но порой все они шли кувырком из-за несогласованности. Приведу пример.

Подполковник Валерий Воронков и офицеры Главка погранвойск обсуждают порядок вывода войск на участке порта Шерхан. Лето 1988 года.

В июле 1988 года я прилетел в провинциальный центр Тулукан, чтобы проверить готовность 2-й мангруппы к выводу, ее обеспеченность всем необходимым. Она должна была покинуть ДРА в феврале 1989 года, вслед за 201-й дивизией, стоявшей по соседству — в Кундузе.

Мангруппа базировалась в бывшем байском саду, на большой территории, ее позиции были хорошо укреплены. Осмотрев расположение, проверив личный состав и технику, я встретился с командованием мангруппы, представителями полевой опергруппы и советнического аппарата. Убедился, что к выводу все готово. Незадолго до того в ММГ был завезен солидный запас топлива и продовольствия, которого должно было хватить до февраля.

Затем я вылетел в порт Шерхан, где проверил еще один пограничный гарнизон. На советский берег решил переправиться паромной переправой. Здесь, на пароме, я совершенно случайно увидел начальника политотдела 201-й дивизии. Разговорившись, узнал неожиданную новость: командованию дивизии пришла директива — срочно готовиться к выводу. И не в феврале 1989 года, как предполагалось по плану, а немедленно — летом 1988-го.

Это было как удар молнии! Дело в том, что дивизия обеспечивала безопасность на маршрутах от Тулукана до Кундуза.

И в случае ухода дивизии, наша 2-я ММГ оказывалась отрезанной от основных сил, в тылу противника. Пробиваться ей пришлось бы с серьезными потерями.

Я срочно связался с начальником Пянджского отряда полковником Игорем Харковчуком и сообщил известие. Тот от удивления опешил — как, не может быть! Оказалось армейское руководство не поставило в известность никого из пограничного командования. Игорь Афанасьевич связался с Душанбе и Ашхабадом, и там ему дали подтверждение — действительно, 201-я выводится летом 1988 года. Нам пришлось срочно готовить Тулуканскую ММГ к выводу.

Несмотря на такой «сюрприз», вывод мотомангрупы прошел быстро и организованно. Она вышла из глубины бандитского района и встала в четырех километрах от Кундуза, прикрывая выход 201-й дивизии из города. Покидая Кундуз, армейское командование передало афганской армии огромные запасы боеприпасов, продовольствия, оружия, военные городки и прочее ценное имущество. А еще — четыре насосные установки, фильтровальную станцию, дизельную электростанцию, обеспечивавшую электричеством несколько районов города.

Два дня спустя, после ухода 201-й дивизии, Кундуз был полностью захвачен бандитами. Афганская армия бежала. Сопротивление оказала лишь Тулуканская мангруппа, стоявшая в четырех километрах от города. Заняв круговую оборону, она не давала душманам приблизиться к своему опорному пункту.

Столь быстрое падение Кундуза, само по себе не было неожиданностью. Проблема заключалась в том, что на окраине города, в Северном городке, располагались обширные армейские склады с оружием и боеприпасами. Если бы это все разошлось по бандам душманов, вывод наших войск из Афганистана стал бы проблематичным.

Действовать следовало оперативно. Не растерявшись, пограничное командование бросило на Кундуз три десантно-штурмовые группы: Керкинскую, Пянджскую и Термезскую. Они сумели блокировать Северный городок и оттеснили душманов от столь лакомого куска.

Мне довелось побывать в этом Северном городке. Прежде в нем размещалась армейская бригада и отдельный мотострелковый полк. Я был поражен — сколько же всего ценного оставила

Советская армия афганским союзникам! Добротные казармы и служебные строения с кондиционерами. Спальные помещения, заставленные кроватями. На кроватях — белоснежные простыни и одеяла. В столовой застеленные скатертями столы были сервированы тарелками и столовыми приборами. Это был разительный контраст с тем, как жило во время афганской войны большинство наших мангрупп. Пограничники жили под землей, в землянках, оборудованных из подручных материалов… А тут!

На всякий случай, я позвонил начальнику Пянджского пограничного отряда, и рассказал об увиденном. Игорь Афанасьевич, долго не раздумывая, направил в Северный городок целую группу специалистов — тыловиков и саперов. Он прекрасно осознавал, что мангруппы, выводившиеся из ДРА, нам пришлось бы размещать в чистом поле. Чтобы такого не случилось, Харковчук приказал разобрать в Северном городке щитовые казармы и ангары и вывезти их на советскую территорию. Что и было сделано!