Андрей Мусалов - Зеленые погоны Афганистана

Я кричу Сергею:

— Прямо под нами окопы!

Мы в этот момент шли вниз. Быков тут же поднял шаг-газ, однако вертолет продолжал «сыпаться» вниз. Лопасти молотили что есть сил, но машина снижалась — воздух-то разрежен. Мы уже коснулись передней стойкой земли, и только после этого пошли вверх. В эти секунды душманы пришли в себя и стали стрелять. Я, как назло, перед вылетом уступил свое место подполковнику-разведчику из Московского отряда и даже дал ему свой бронежилет, а сам сидел в грузовой кабине. Пули стали прошивать машину, словно та была из картона. Стало очень даже не по себе. Но несмотря на обстрел, нам удалось поднять вертолет и уйти. Когда вернулись домой, наш «буфет» был как решето. Одна пуля прошила обшивку около затылка. Еще одна вошла где-то за моей спиной. Она шла точно в голову пилота, но застряла в перегородке между тягами. Да еще разведчику порвало сапог. Повезло!

Заслуги моих боевых товарищей не остались незамеченными. Помню, как мы гордились за свой полк, когда его наградили орденом Красной Звезды. Правда, наших коллег — Марыйский авиаполк поощрили более высокой наградой — орденом Боевого Красного Знамени. Но это и понятно почему, тот полк был одним из старейших в пограничных войсках — основан еще в 1936 году. Зато пилоты — Герои Советского Союза, появились только в Душанбинском полку!

В июле 1983 года я приехал к новому месту службы — в Воркуту. Для меня началась новая глава жизнь. Служба за полярным кругом отличалось от всего, чем приходилось заниматься до того. Начать с того, что экипажи летали в составе четырех человек. К штатному составу добавлялся бортмеханик, выполнявший роль радиста. На вертолет устанавливалась мощная ламповая радиостанция. Расстояния на Севере огромные, ретрансляторов было мало. В случае плохой слышимости можно было связаться с диспетчерами только при помощи азбуки Морзе. Умение работать на ключе было обязательным условием.

В Заполярье пограничной авиации приходилось выполнять совершенно необычные задачи, не свойственные для других регионов. Например, к 1 сентября доставляли школьников — детей местных жителей. Накануне учебного года, наши вертолеты облетали оленеводческие стойбища, собирали детей и везли их в Воркуту — учиться. Примечательно, что оленеводы не хотели отдавать детей в школу. Тем приходилось жить в интернате по полгода в отрыве от родителей. К тому же северяне плохо переносили полеты в вертолете. Поэтому часто детей на оленях увозили в тундру. Бывало, прилетаешь на стойбище, детей нет, везти некого. Часто случались санвылеты: ранит кого в тундре, приключится приступ аппендицита, или начнутся неожиданные роды. Причем без разницы кого везти на «большую землю» — пограничника, или гражданского, все на нас. Пока я служил с 1983-го по 1990-й подобных санрейсов было очень много.

Летать приходилось много и далеко. Самыми удаленными географическими точками, куда меня заносило, были земля Франца Иосифа и остров Виктории. Во время полетов довелось повидать немало всего необычного и интересного. В это число можно включить вылеты на научные станции. Одна из них размещалась между мысом Челюскин и островом Средний, на древнем леднике. Мы помогали тамошним научным сотрудникам поддерживать связь с «большой землей». Полярники радушно встречали нас. Что интересно, станция находилась на леднике несколько десятков лет. За это время лед под домиками полярников подтаял, и они словно вросли ледник. Снаружи оставались одни только флаги и антенны. Внутри станции чувствовал себя словно в подводной лодке. Чтобы попасть в нее, нужно было пройти по длинному наклонному тоннелю. Тоннели полярники прожигали внутри ледника теном. Лед был чистый-чистый, невероятного голубого цвета. Полярники добывали воду прямо из этого столетнего льда. Вода чистейшая!

А на острове Вавилова находилась золотодобывающая артель. Ей мы также помогали. Артель была основана еще в 1936—38 году. Охрана сразу предупредила — если увидите где золото, не трогать! А то были бы неприятности, там с этим строго. Так же как и научная станция, золотодобывающий комбинат располагался глубоко подо льдом. Внутри поражала стерильная чистота. Тогда я впервые увидел золото в чистом виде — мне дали посмотреть на него!

За полярным кругом сохранилось множество исторических мест, фактически неизвестные широкой публике. Благодаря моей службе мне удалось побывать во многих из них. Например, в бухте, где останавливалась экспедиция Седова. Из этой точки он покорял Север. На берегу бухты стоял старинный крест. На кресте было написано — «Седов» и годы, когда там работала экспедиция.

Но, пожалуй, самым необычным объектом в Арктике была бухта Тихая, на земле Франца Иосифа. Там во время Второй мировой войны находилась немецкая база подводных лодок. На базе были обустроены участки для посадки гидросамолетов, причалы для подводных лодок. Говорят, эта база просуществовала до 1956 года! Неподалеку от бывшей базы находилась наша погранзастава. Наши пограничники часто находили в этой бухте немецкие пуговицы, пряжки, консервы. Говорят, эти консервы оставались съедобными даже спустя десятки лет.

Вячеслав Зиновьев родился 3 ноября 1959 года. В 1976, после окончания средней школы, поступил в Краснознаменное Харьковское высшее военное авиационное училище. Окончил училище в 1979 году. По распределению попал в авиацию Пограничных войск КГБ СССР. Был борттехником вертолета Ми-8Т, МИ-8МТ.

Первым местом службы стал Дальний Восток — Южно-Сахалинск, где Зиновьев проходил службу с 1979-го по 1980-й год. В 80-м экипаж Зиновьева был переведен с Сахалина в Таджикистан. В Таджикистане Зиновьев проходил службу с 80-го по 83-й год, выполняя задачи на территории ДРА. В 1983 году был направлен для прохождения службы в Воркуту. В 1990-м ушел на пенсию.

В Афганистан я попал, что называется, по собственному желанию. В 1982 году набор в пограничные войска в Сызранском училище был особенно большим. Оно и понятно — война в Афганистане набирала обороты. Почти половина выпускников написала рапорта с просьбой направить их в ДРА.

После окончания училища, в июле восемьдесят второго, я прибыл в Ашхабад, где получил назначение на должность летчика-штурмана в Душанбинскую эскадрилью. Там прошел программу ввода в строй. Спустя четыре месяца — командировка в Афганистан и первый боевой вылет.

Герой Советского Союза майор Валерий Попков

Это было 18 ноября восемьдесят второго года. Экипаж, в состав которого я входил, получил задачу нанести удар по опорному пункту противника. Когда долетели до места, началась такая кутерьма, что я несколько растерялся — куда смотреть, что делать! Хорошо, командир экипажа понял мое состояние. Успокоил, мол, научишься. И действительно, я быстро научился не терять самообладания в боевой обстановке. Вылеты стали для меня повседневной боевой работой.