Андрей Мусалов - Зеленые погоны Афганистана

Фактором, который во многом сыграл положительную роль в успешных действиях подразделения являлось то, что начальник заставы Сергей Дурягин был не новичком на афганской земле. Он, в составе Сборного боевого отряда до этой командировки уже проходил «обкатку» в Афганистане, имел боевой опыт и во многом помог личному составу и мне освоиться в боевой обстановке.

Застава была активно задействована руководством оперативной группы в засадных действиях на направлениях возможного движения караванов. В соответствии с планами командования на вертолетах, либо на БМП, а затем в пешем порядке мы выдвигались в тот или иной район афгано-пакистанского участка границы в зоне ответственности ОВГ. Занимали позицию и, находясь в засаде неделю, а иногда и больше, вели разведку вероятных направлений движения душманов и наблюдение за местностью. Задачей заставы было обнаружить караван, вступить с ним в огневой контакт, сковать противника до прибытия резервов опергруппы и бортов с десантниками. Примечательно, что мы выходили на задание без знаков различия, без погон. Офицеры, сержанты и рядовые в одинаковых ХБ.

В ноябре 1983 года шла операция по ликвидации крупного каравана душманов, с оружием и боеприпасами, который должен был идти из Пакистана в Афганистан в зоне ответственности Восточного пограничного округа. Для участия в операции привлекались резервы округа, в том числе и наша застава от Пржевальского отряда.

Нас, периодически, высаживали в том или ином районе. Мы выставляли засаду и ждали караван. Через неделю застава возвращалась в пункт постоянной дислокации, мылась в бане, в течение трех дней несла службу по охране оперативной группы и приводила себя в порядок. Затем ее выбрасывали в новый район.

Было известно, что караван идет из Пакистана с оружием и боеприпасами. Данные о попытке прорыва были получены заблаговременно — разведка предупредила, что караван будет большой — около 700 человек. Из них охранников — 400, остальные — «ишаки». Нас же было 50 человек — штатная застава.

Ожидание длилось довольно долго. Наконец, караван двинулся через границу вглубь Афганистана. Нас высадили на возможном пути его движения. Кроме нашей заставы район блокировало еще несколько подразделений. Так получилось, что караван вышел на засаду ДШМГ, стоявшей по-соседству.

Случилось это на правом фланге зоны ответственности Опергруппы в районе «Байдар-поста». Караван с оружием напоролся на засаду десантно-штурмовой группы. Он был довольно большим — множество вьючных лошадей и ишаков, численностью сопоставимой с батальоном, Пограничников было менее пятидесяти человек. Тем не менее, застава «ДэШаГ» вступила в бой.

Началось интенсивное и очень жестокое боестолкновение, в ходе которого противники сблизились на расстояние броска гранаты, а в отдельных случаях дело доходило до рукопашной схватки. Десантникам удалось отбить натиск. Отступив, охранники каравана блокировали позицию заставы ДШГ, а караван двинулся дальше — в обход пограничников.

На пути вероятного движения каравана командованием опергруппы с вертолетов и на БМП было выставлено еще несколько подразделений. Одно из них 1 застава 2-й ММГ Мургабского отряда к исходу дня заняла господствующую высоту. Опустилась ночь, а с рассветом пулеметчик заставы увидел у подножия высоты большое стойбище. Оказалось, караван подошел к той самой высоте, где занимали позицию пограничники и, выбившись из сил, остался там ночевать. Душманы были как на ладони, и пограничникам заставы ничего не оставалось делать, как открыть огонь на поражение. Вскоре подключились «борты», подошли резервы. В ходе затяжного боя караван был разгромлен без потерь с нашей стороны. Большое количество душманов сдалось в плен.

Начальник разведки опергруппы поставил нашей заставе задачу — найти на поле боя все возможные документы. Там мы обнаружили погибших душманов. Запомнилось, что у каждого члена этой банды был отличительный знак — на одном из пальцев руки перстень из лазурита. Мы собрали все эти трофеи и, вместе с найденными документами, передали в разведотдел группировки. Отрадно было отметить, что никто из подчиненных не попытался присвоить себе какой-нибудь «бакшиш». Вчерашние нарушители воинской дисциплины, в Афганистане, показали себя надежными, ответственными бойцами. Единственным подарком, доставшимся нашей заставе, стал трофейный пакистанский чай, который нам выдавали с продовольственного склада перед каждой засадой. Одной щепотки этого ароматного напитка хватало на заварку целого ведра чая.

Некоторые участки местности, где действовала застава, напоминали лунный пейзаж. Ни деревьев, ни травы. Только голые скалы и камни. Дерево у местных жителей было «на вес золота». В засадах в любое время года жилищем и солдат, и офицеров была двухместная палатка «памирка» и армейский спальник. Там, где позволяли местные условия, использовали летники и кочевки пастухов. Несмотря на суровый быт и неприветливый пейзаж, солдаты быстро адаптировались. Они научились из тушенки готовить пельмени, а из толченых сухарей и «сгущенки» — делать торты. В засадах питались сухим пайком: консервированной кашей, тушенкой да чаем и, лишь на «точке» питание было несколько получше. В результате в 1985 году мой желудок не выдержал, пришлось лечь на полтора месяца в госпиталь. После возвращения я снова был командирован в ДРА.

В Афганистане я находился начиная с 1983 по 1989 год, однако не постоянно, а с перерывами (всего 13 командировок, общей продолжительностью в 1,5 года). Примечательно, что в отличие от армейцев, и офицеров КСАПО, офицеры-пограничники Восточного пограничного округа находились в Афганистане в краткосрочных командировках. Через каждые полтора-два месяца нам была положена «побывка». За два месяца накапливалось восемь выходных — вот они-то и считались краткосрочным отпуском к семье. Но, следовало учитывать, что за эти восемь дней нужно было каким-то образом успеть доехать из Афганистана до своей части и вернуться назад. Причем, все это своим ходом, на попутках через перевалы, по горным серпантинам, которые, кому как, а на мое счастье, именно в этот момент оказывались открытыми.

Были случаи, когда на дорогу уходило по три дня в одну сторону. Офицеру в таком случае оставалось только переступить порог дома, поцеловать жену, и тут же собираться в обратную дорогу. Однако даже такой режим командировок для семейной жизни был все же более предпочтительным, по сравнению с двухлетним непрерывным пребыванием на той стороне, как это было заведено в КСАПО. Из-за таких командировок иногда разрушались семьи. Далеко не все жены выдерживали жизнь в постоянной тревоге за главу семьи, самостоятельное воспитание детей в отсутствие мужского плеча. Особенно тяжело в этом смысле доставалось ДШГ и минометчикам. Офицеров этой военно-учетной специальности в Пограничных войсках было явно не густо. Поэтому многие из них провели в командировках не по два года, а в три раза больше. Когда ехали на побывку, офицеры шли на все, лишь бы сократить путь до дома. Я как-то установил личный рекорд — доехал за сутки! Мне «в нагрузку» для доставки в Союз дали двоих демобилизованных солдат, и мы с утра двинулись из Гульханы до Лянгара — «бортом», из Лянгара, на попутной машине — до Мургаба. На Мургаб мы прибыли уже к вечеру, около 20.00.