Артём Драбкин - Самоходчики

Вам приходилось делать это в бою?

В бою — не приходилось. А так вообще бывало.

С немецкими танками часто встречались?

Нет, мы этого избегали. Вот на Нейсе была единственная битва, а так старались этого не делать.

Прямой наводкой часто стреляли?

Да все время. Фугасный — по пехоте, бронебойный — по пушкам. Но ты понимаешь, какое дело — я не всегда видел свои попадания. Оно ж как — если одна, две самоходки стреляют, и ты попал, то ты это видишь. А если с одного боку у тебя пять машин, и с другого пять, то что ты там увидишь?

Стреляли только с остановок?

Да, только с остановок. С хода стреляет танк, и то, если экипаж хороший.

Существовали нормы расхода боеприпасов?

Нет, никаких норм ни для какого оружия — ни с пистолета, ни с автомата, ни с пушки. Стреляешь и все.

В качестве личного оружия выдавались пистолеты и автоматы?

Да. Пистолет при мне обязательно и автомат ППШ. Но в бою не приходилось их применять.

На фаустников не попадали?

Нет. Фаустники — больше по городам, а мы в города старались не заезжать. А когда Ченстохов брали, то их у немцев еще не было. А вот когда зашли в Германию, то там фаустников было полно — в каждом подвале, в каждой пробитой дырке сидели. Подбивали страшно! Поэтому просили сначала пройти пехоту, чтобы она прочистила все эти улицы. Они шли и бросали гранаты во все щели, а потом уже шла техника.

С немецким населением встречались?

В основном, их всех заставляли уезжать, когда Красная Армия наступала. Но некоторых встречали, разговаривали нормально, без жестокости. Нам разрешалось каждый месяц высылать посылку на двенадцать кило — что хочешь ложи и высылай. Главное, где мешок взять? Так ходили, искали немцев, чтобы пошили мешок. Вот в Пилграмдорфе мы стояли несколько дней, так там остались мать, дочь и дед. Мы у них мешковину брали, а в другое село ездили мешки шить — там остались две дочери и мать. Так вот они шили нам мешки для посылок. А потом иди в магазин, бери что хочешь и сколько хочешь. Никого же нет — ни продавца, ни охраны. Зашил посылку, отправил и все.

Чем питались на фронте? Алкоголь употребляли?

Паек все время был. Ну и в Германии, когда хотели, то шли в погреб и брали — ветчину, окорок, все что хочешь. С питанием проблем не возникало. А когда закуска есть, то надо же и что-то выпить. А нам давали водку только перед наступлением, а когда отдыхаем — не дают. Так наши механики-водители придумали одну вещь. У нас на самоходках стояли два бензиновых мотора, и когда зимой заливали бензин, то в него попадала вода. И на бензине с водой машина плохо заводилась, потому что вода в бензине не растворяется. Тогда начали давать 50 % спирта и 50 % бензина, оно немного помогало. Так хлопцы что делали? Берут ведро, наливают эту смесь и поджигают. И оно долго горит, но сначала выгорает бензин, а спирт не выгорает. Красным пламенем горит бензин, а как только начинает гореть синим пламенем, они телогрейкой — раз, и накрыли. Потом идем в подвал, а в подвале у немцев — и варенье такое, и варенье сякое, и закрутка такая, и сякая, и все что хочешь. Немцы же уходили на запад, оставались какие-то старики, но в основном Гитлер всех выгонял, не оставлял на месте. А все эти заготовки оставались у каждого в подвале. И вот мы берем полведра варенья, наливаем туда спирта — разболтал-разболтал и готово. Взял, выпил рюмочку и отрыжка бензинчиком. Вот такой ликер! Как только где-то стали, сразу выгоняем себе ведро. Разлили по посуде, выпили. Тут же кабанчика пристрелили — вот тебе сало, мясо. Пиво немецкое пили на пивзаводе. Как-то сидели, отдыхали, а я говорю своим: «Пошли попьем пива. Вон хлопцы уже ходили». Пошли на пивзавод, а там стоял огромный-огромный чан с пивом, в четыре моих роста высотой. Мы в него постреляли, поделали дырки, взяли канистру, набрали пива, а потом в дырки колышки позапихивали, чтобы оно не вылилось из чана. Хорошее оказалось пиво. Правда, мы брали из того чана, где еще не полностью готовое было, молодое.

Вы полгода были на фронте. Что можете сказать о потерях бригады за это время?

Нам такого не сообщалось. Никто ничего не говорил, и я ничего не могу сказать. Были потери, я видел, как подбивали наших, но сколько всего погибло экипажей — не знаю. Автоматчики тоже погибали, но не так много, как у танкистов. Наверное, это из-за того, что танки все-таки шли первыми, а мы немного сзади.

Какая была основная задача автоматчиков?

Охранять машину. Если вдруг ночью где-то остановились, то они должны охранять. Из экипажа три человека отдыхают, а один дежурит вместе с одним автоматчиком. А в бою они стреляли прямо с брони, но если машина вставала, то они спрыгивали с брони, ложились на землю и дальше стреляли.

От немецкой авиации несли потери?

Это очень редко. Бомбы падали, но в машины не попадали — все около да около. Но в результате взрыва могло повредить самоходку или гусеницу.

Сразу после войны отправили меня в госпиталь. Сначала пару дней лежал в Лейпциге, в бывших немецких госпиталях, а потом загрузили нас в санитарные вагоны и поехали в Грузию, в Боржом-Ликани. По дороге в Украине, в России нас встречали очень хорошо — оркестром, музыкой, люди дарили цветы. В Грузию я приехал где-то в середине мая и лечился три месяца. И оттуда уже демобилизовался и приехал в Киев.

Когда нас везли в Грузию, то в поезде ехали две медсестры. Так вот одна из них, Леля, влюбилась в меня. Потом нас в Тбилиси привезли, выгрузили — ну и все, распрощались. Но любовь вот такая сильная была! А потом она привезла раненых второй раз и пришла ко мне в палату, представляешь? Побыла со мной день-два, а потом поехали в Тбилиси сажать ее на поезд. Приехали на вокзал, а ее поезд уже ушел, и она осталась. Ну что, стоим переживаем — это же самоволка, дезертирство! Потом через окно всунули ее в другой поезд, кое-как она влезла в этот вагон и все-таки догнала своих в Ростове. И на этом все, потеряли связь и больше не встречались с ней, и писем не писали.

После госпиталя приехал в Киев, уже демобилизованный. Дома делали операцию на руке, но не помогло ничего. А тут приезжают ребята из моей бригады и говорят: «Нас перебросили в Дрогобыч, бригаду переименовали в полк и дали тяжелые самоходки с пушкой сто двадцать два миллиметра». Вот они из Дрогобыча и приехали в Киев меня проведать. И так получилось, что забрали меня с собой. Они там в Дрогобыче жили на квартире, ну и я с ними. А почему забрали — я ведь в Киеве начал хулиганить. Ну, пацан, знаете как? Фронтовик, танкист-гвардеец приехал, все разбегаются. Так моя мама покойная хлопцам сказала: «Заберите его, ради Бога, да присмотрите за ним». Вот они и забрали.