Артём Драбкин - Самоходчики

Интервью и лит. обработка: А. Ивашин.

Набор текста: К. Яцевская

Вы сегодня ко мне прямо в мой день рождения приехали — мне исполнилось 93 года! Я родился в хуторе Захаров Клетского района Сталинградской области 20 мая 1925 года, вот в этой вот хате, где и по сей день живу.

Кем были Ваши родители?

Мои родители тоже здесь жили и работали в колхозе. Отец, Яков Митрофанович, повоевав еще в Первую мировую, сначала работал скотником, а затем на фронт ушел. Мать, Пелагея Ефимовна, была домохозяйкой, воспитывала детей. Нас в семье было шестеро, сейчас осталось трое. Я — старший и самая младшая сестра, но она живет далеко отсюда, сегодня уже звонила, поздравляла меня. Еще одна сестра, тридцать первого года, сейчас живет в городе, где «Жигули» делают, забыл, какой называется.

Тольятти.

Да, точно. Она там живет уже пятьдесят лет, с тех пор как там пошел завод строиться. Она туда приехала вместе с мужем, которого направили в Тольятти по распределению после окончания института в Куйбышеве.

Как проходило Ваше детство?

Я учился в школе. В нашем хуторе Захарове школы не было, поэтому мы ходили в соседний хутор Евстратов, где была школа-семилетка. В Захарове была только четырехлетняя школа, но я ее плохо помню. Вы простите меня, у меня с памятью уже не очень хорошо, могу что-то подзабыть.

После того, как я закончил учиться в школе, меня послали на учебу в Сталинград, в ФЗУ № 6, которое находилось на станции Сарепта. Нас с хутора там училось четверо. Там же мы встретили в 1941-м году начало войны.

Где Вы встретили 22 июня 1941 года?

У нас к тому времени закончилась учеба и я уже был у себя дома, в Захарове.

В ФЗУ Вы сами изъявили желание пойти учиться или Вас от колхоза направляли?

Нас, окончившую школу молодежь, собрали в районе и назначали кого куда. Я, вот, попал в ФЗУ, которое имело строительную направленность: оно готовило маляров, каменщиков, плотников. Там еще, неподалеку от ФЗУ, находился завод № 264 «Судоверфь» и мы питались в его заводской столовой.

У нас в Сарепте был мастер, немец по национальности, звали его Альфред Альфенграус. Его жена работала в столовой, где мы питались. А потом, когда началась война, им объявили, что в двадцать четыре часа им необходимо эвакуироваться из Сталинграда, что, якобы, специально для этого пришел поезд из Украины. И всех наших немцев убрали из Сталинграда, отправив куда-то на этом поезде.

А потом и к нашему городу подошел фронт, война. Куда нас девать? И нас всех мобилизовали на защиту Сталинграда. Сначала нас отправили в Калач-на Дону, а оттуда в Мариновку, копать противотанковый ров. Там же меня позже и призвали в армию. В то время фронт уже шел на освобождение Сталинграда, так что свой боевой путь в Сталинградской битве я закончил на Мамаевом кургане.

Вас в армию мобилизовали повесткой?

Какие повестки?! Мы ж учащиеся были, школьники практически. Нас распределили, сказали кому куда ехать, и мы поехали.

В какое подразделение Вы попали?

Мы, четверо — я и еще ребята с соседнего хутора Евстратов — попали вместе служить в 99-й минометный батальон. Мне тогда было всего семнадцать лет. А потом, после того как Сталинградская битва закончилась, нас расформировали и отправили кого куда.

Какие минометы стояли на вооружении в вашем батальоне?

Восьмидесятидвухмиллиметровые минометы были у нас. У каждого миномета был расчет — человек пять или четыре: кто плиту таскал, кто мины подавал. Я был в расчете наводчиком.

А личное оружие было какое?

У меня был карабин и больше ничего не было.

Вас, перед отправкой на передовую, учили обращаться с минометом?

Очень мало, практически, можно сказать, что и не учили. Да какое в то время могло быть обучение? Дали нам форму военную, и мы сразу стали принимать участие в боевых действиях. В этот батальон потом попали еще двое наших земляков из станицы Клетской — Калинин Иван и еще один, их уже никого в живых не осталось.

Глазунов Иван Яковлевич.

Где Вы приняли присягу?

Да там же, в Калаче-на-Дону, где и формировался наш минометный батальон.

В формируемом батальоне были уже бывалые бойцы?

Практически никого, только мы, молодежь. Нас, ФЗУшников, там было очень много, и не только из нашего училища, но и из других. Тех, кто уже имел какой-нибудь военный опыт, были единицы.

Ощущалась в батарее нехватка боеприпасов?

Да мы тогда, семнадцатилетние, не соображали еще ничего. Нам привезут мины, скажут: «Стреляйте!», мы и стреляли.

Самый первый свой бой помните?

Помню. Недалеко от Мариновки, в балке, мы приняли первый свой бой. Нас в овраге собрали, каждому выдали по сто грамм. Я прежде сроду водки в рот не брал, а тут пришлось. И мы, лежа в снегу, устроили артподготовку. Вот такой был мой первый бой. И вот мы постоянно участвовали в артподготовках, постоянно шли вперед и остановились только около Мамаева кургана. В городе тогда немцев много было пленных, очень много.

Второго февраля 1943-го года нас собрали, спустились мы с кургана и нас отвели на Площадь Павших борцов. Там рядом парк был, и мы расположились вот в этом парке.

Вы со своими минометами там расположились?

Нет, мы с минометами шли только до Мамаева кургана. А потом все эти минометы оставили там, а сами ушли в центр города.

Вы сдавали кому-то минометы или просто оставили без присмотра?

Мы никому не сдавали, может, там кто-то и занимался передачей минометов, но мы об этом не знали. Нам сказали собраться, построиться, а потом мы пошли в этот парк. Прямо в парке из нас стали формировать новую часть для отправки на Курско-Белгородское направление. Сразу же появилось наше новое начальство и после окончания формирования мы отправились в путь.

Личное оружие осталось у вас при формировании или вы его оставили вместе с минометами и потом получили уже новое?

Нет, со мной оставался тот самый карабин, с которым я был в минометном расчете.

Ваша новая пехотная часть была вооружена пулеметами?

Нет, никаких пулеметов не было.

Шли мы в направлении Орла в основном пешком, поскольку были пехотой, никаких эшелонов для передвижения нам не дали. Да и с машинами в Сталинграде было очень плохо, поэтому все пешком, все пешком. А потом нас придали танковому полку, номер его не помню, в качестве танкового десанта. По пять человек мы были приданы к каждому танку и во время движения сидели у него на башне.