Тимоти Листер - Двойной агент Сторм в Аль-Каиде и ЦРУ

На карточке был номер телефона. Я сунул ее в карман и, выйдя из дома, бродил по улицам пригорода Орхуса. Если я ему позвоню, ни пути назад, ни компромисса не будет. Мне придется вести двойную жизнь, и за одну ошибку я могу ею поплатиться. Но альтернатива была еще хуже. Смотреть, как люди, которых я могу остановить, устроят бойню у меня на родине и в остальной Европе?

В тот же вечер я позвонил.

Я не сомневался, что Мартин Йенсен — ненастоящее имя, и даже не думал, что он ответит. Но ответил.

— Говорит Мурад Сторм. Мне срочно необходимо с вами встретиться, — сказал я. — У меня есть, что вам рассказать.

Я почувствовал, что ему с трудом удается сохранять спокойствие.

— Хорошо, как насчет отеля «Рэдиссон» в Орхусе?

«Рэдиссон» напоминает ледяную глыбу высотой в восемь этажей, в стеклянных стенах отражаются проплывающие облака. Президентский люкс глядел на каналы и старые мощеные улицы Орхуса — просторная комната, кожаные диваны и стильная скандинавская мебель из березы и ясеня.

Те же офицеры датской разведки, что и в полицейском участке в конце прошлого года.

Двойник Клуни, «Мартин Йенсен», был явно неравнодушен к дизайнерской одежде: на сей раз он щеголял в рубашке от Хьюго Босс, дорогих лоферах и еще более дорогих часах.

— Мурад, рад вас снова видеть, — пожимая мне руку, сказал он. Резкий копенгагенский акцент и бьющая через край уверенность. Это его шоу. — Помните моего коллегу? — продолжил он, представляя лысого толстого курильщика. — Мы зовем его Будда, — произнес он, улыбаясь. — А меня зовите Кланг.

Псевдоним он оставил без объяснений.

Я сел на кожаный диван напротив агентов. Те примостились на краешке, само внимание. Решающий момент в их карьере — понимают, что я мог стать кладезем информации о джихадистах. Будда сунул мне в руки меню.

— Что-то халяльное? Курицу? Рыбу? Что-нибудь вегетарианское? — предупредительно спросил он, выказывая заботу о моей мусульманской диете. — Бутылку воды? Кофе?

Его учтивость меня позабавила. Пора внести полную ясность.

— Нет, я буду бутерброд с беконом и пиво «Карлсберг Классик», — ответил я.

Ошеломленное молчание.

— Это то, чего мне хочется.

Как бы давая им понять: «Я с вами, на вашей стороне».

Я почувствовал, как с души упал камень.

— Я решил, что я больше не мусульманин, — заявил я. — Я готов помочь вам в борьбе с терроризмом. Религия, ставшая моей жизнью, потеряла для меня смысл.

— Это будет великолепно, — едва сдерживаясь, сказал Кланг. Мою джихадистскую картотеку они оценили очень высоко. Приносят заказ.

— Ваше здоровье! — сказал я, подняв бокал и смакуя первый за долгие годы глоток алкоголя. И приступил к солидной порции бекона. Я снова стал датчанином.

— Давайте начнем, — произнес я и принялся рассказывать свою историю.

Я оказался обращенным без обращения, с моих глаз упала пелена. Экстремист, я, точно маятник, качнулся в противоположную сторону до самого предела. Своего прошлого — принятия 11 сентября, иллюзий о джихаде и восхищения Авлаки — мне было не изменить, но я мог все это искупить. Я знал убийственную идеологию «Аль-Каиды» и хотел помочь ее остановить.

Агенты едва успевали записывать. То и дело меня прерывали — не в силах поверить, что я мог знать так много боевиков по всему свету. Встреча продолжалась три часа, но была лишь прологом.

Рассказав свою историю, я испытал облегчение, и по мере рассказа прежняя жизнь, казалось, отдалялась от меня. Выйдя из вестибюля на свет предзакатного солнца, я был спокоен. Решение было правильным.

Кланг и Будда попросили меня о новой встрече через несколько дней.

— Работа предстоит долгая, поэтому мы сможем платить вам 10 000 крон в месяц, — сказал Кланг.

Это было 1800 долларов — сумма не ахти, но я вообще не ждал оплаты. А с учетом того, что я сидел на мели, деньги были весьма кстати.

— Тут неплохой звонок. — Кланг протянул мне «Нокию». — Это для связи с нами. Счет мы оплатим, — сказал он.

— И вам будет легче за мной следить, — подхватил я. Вроде как в шутку.

— Нет, нет — следить мы не будем. Мы вам доверяем, — слишком горячо запротестовал Будда.

Они дали мне первое домашнее задание. Будда извлек из папки два фото и листки с краткими биографиями двух моих приятелей-исламистов в Орхусе.

— Мы хотим знать, опасаться нам их или нет, — объяснил Кланг.

Первым был Абу Хамиза, толстый имам из Марокко, любитель призывать к джихаду, но я всегда считал его треплом. Потягивая чаек в гостевой комнате его мечети и внимая тому, как он, пожирая одно печенье за другим, разорялся об угнетении мусульман за границей, я ловил себя на давнем и лишь крепнущем подозрении. Этот Хамиза явно был на содержании ПЕТ. Интересно, кто тут кого проверял — я его или он меня?

Но не зная, за кого он, я все больше убеждался в правильности принятого мной решения. Чувство было сюрреалистическое, но наполнявшее силой. Слушая рассуждения имама, я лишь время от времени кивал головой. И уже не ловил каждое слово. Я больше не искал истины, указаний на волю Аллаха. Вместо этого я запоминал все до мельчайшей детали, чтобы рассказать кураторам.

Вторым объектом был Ибрагим, алжирец, знакомый по мечети в Орхусе. Встретились мы с ним на пятничной молитве. Потом Ибрагим пригласил меня на чай в свою убогую квартирку по соседству.

— Мурад, я узнал, где живет Курт Вестергор, и знаю, где нам раздобыть оружие, — выпалил он, когда мы пришли к нему домой.

Я посмотрел в его горящие от возбуждения глаза. Зачем он мне это говорит? Он тоже работает на ПЕТ? Это еще одна проверка? Или он серьезно?

— Ты пойдешь со мной? — спросил он.

— Дай мне подумать, — ответил я.

Выйдя от него, я сразу позвонил Клангу по мобильному, который тот мне дал.

— Нам надо срочно встретиться, — сказал я.

В тот же вечер в гостиничном номере в центре города я рассказал ему и Будде все, что узнал. Казалось, их это не сильно встревожило, и мне подумалось, что чутье меня не подвело: эти первые объекты были проверкой. Ребятам из ПЕТ надо было убедиться, что я заслуживаю доверия.

Желая развеять сомнения, я снова пошел к Ибрагиму. Мы встретились у мечети.

— Ну что, идем? — спросил я. Он вздрогнул.

— Мне расхотелось, — ответил он, резко оборвал разговор и быстро ушел.

Встречи с Клангом и Буддой сделались систематическими. Вскоре я, казалось, знал все гостиницы в Орхусе. Мы также часто говорили по телефону, иногда по нескольку раз в день. Я должен был давать информацию регулярно.

Мне импонировал Кланг, вскоре ставший моим главным куратором. Несмотря на дендизм, происхождения он, как и я, пролетарского. До перевода после 11 сентября в контртеррористическое подразделение работал в отделе по борьбе с распространением наркотиков. И знал, что такое жизнь на улицах — даже если мало интересовался религиозной стороной джихадизма или местами, где собирались боевики. Постепенно я сдал всю сеть своих контактов в Дании. Я придумал систему цветовых обозначений: зеленый — безопасные, оранжевый — потенциальные террористы, красный — опасные. В общей сложности 150 имен.