Антонина Пикуль - Валентин Пикуль

Согласно утверждениям Цицерона, из поэтов, которых он знал, «каждый себя считал лучше других». Валентин не считал себя таковым, но иногда поэтическое облачко наплывало на него, и тогда он брался за перо.

В архиве писателя сохранилось такое множество стихов, что впору выпускать сборник.

Некоторые из них помечены, что были отправлены в редакции, но опубликованы не были.

Заметим, что герои его произведений часто цитируют стихи, объясняются в любви поэтическими строчками. Их сочинил Пикуль-прозаик. Особенно это заметно в сентиментальном романе «Три возраста Окини-сан». Труднее всего дались ему поэтические строки, которые он написал за Потёмкина. Как известно, Потёмкин тоже писал вирши, к сожалению, обнаружить их не удалось — пришлось самому заполнять эту нишу.

На одном из заседаний литературного кружка Валентину предоставили слово. Он подошёл к столу руководителя и замер. Замерла и аудитория. Баллада «Восьмая галета» бродила в душе юноши со времен окончания войны. Пикуль начал читать балладу. Слушали внимательно — никто не шелохнулся. У девчонок выступили слезы на глазах. Последнюю строку Пикуль закончил под бурные аплодисменты. Успех был ошеломляющим. Пикулю пророчили хорошее будущее поэта-мариниста.

Но судьба как будто испытывала начинающего литератора. Многие стихи, предлагаемые в периодические издания, света не увидели. Только одно из них, посвящённое Дню Победы, было опубликовано на страницах «Смены». Радостный автор поделился своим успехом с дядей Яшей, который, прочтя стихотворение, произнёс:

«Написать стихотворение каждый может, а ты, попробуй, напиши роман!»

Пикуль ставит крест на поэзии и переходит к прозе.

Судьба вхождения Пикуля в большую литературу поучительна для молодых.

Курсы ликбеза Глеба Алёхина на глазах таяли, а причина одна — кружковцы, увидев, что в литературу трудно пробиться, быстро отсеивались.

После ликвидации кабинета начинающего автора при Союзе писателей Пикуля принял в своё литобъединение Всеволод Александрович Рождественский, который вёл занятия при Ленинградском отделении издательства «Молодая гвардия». У опытного профессионального поэта, человека высокой культуры и старой закалки было чему поучиться.

Здесь оттачивали перо уже известные писатели — Сергей Воронин, Сергей Антонов, Юрий Помозов, Николай Кондратьев, Вадим Инфантьев, Виктор Курочкин.

Всеволод Александрович, заметивший трудолюбие и стремление новичка в литературу, подбодрил начинающего автора:

«У вас несомненный талант, учитесь у жизни и истории. Если чем могу помочь — я к Вашим услугам».

Добрые пожелания учителя, указывающего путь вхождения в литературу, окрылили Валентина. Он попросил Всеволода Рождественского ввести его в богатейшую библиотеку Дома писателей. Взяв рекомендацию у поэта, Пикуль направился в храм науки и поинтересовался произведениями Колбасьева, Абрамовича-Блэка и Тарпана, о творчестве которых тайком говорили товарищи. На следующем заседании Всеволод Александрович отвёл Пикуля в бильярдную и строго предупредил, чтобы тот был очень осторожным в выборе авторов.

Пикуль не знал, что все перечисленные писатели, признаны врагами народа. Впрочем, Пикуль тогда многого не знал…

Вскоре два рассказа Пикуля — «Жень-шень» и «На берегу» были опубликованы в альманахе «Молодой Ленинград» и приветливо встречены критикой.

Газета «Смена», рецензируя только что вышедший альманах, отмечала:

«Привлекут внимание читателей рассказы Валентина Пикуля, который впервые начал печататься в этом году. Он ещё очень молод, хотя за плечами его несколько лет службы в Военно-морском флоте. В рассказе “На берегу” хорошо, с сознанием дела, изображён отважный поступок матроса, взорвавшего обнаруженную в море мину.

Очень современно звучит рассказ “Жень-шень” о старом корейском писателе, который своими произведениями вдохновлял народ на борьбу с чужеземными захватчиками».

Окрылённый успехом, Пикуль пишет рассказы: «Чеки-та» «Порожняк», «Побег в юность», «Сага о гирокомпасах», «Чужое-человеческое», «Дядюшка Август», «Канареечный мастер». Все из них, кроме двух последних, света не увидели.

В литературном объединении, как в хорошей школе, велись разборы и обсуждения новых произведений, давалась их оценка, указывалось на положительные и отрицательные стороны, что оказывало плодотворное влияние на совершенствование мастерства каждого из будущих литераторов.

На одном из занятий разбирали рассказ Пикуля «Че-кита». Вела занятие вместо заболевшего Всеволода Рождественского Маргарита Суреновна Довлатова, которую Пикуль называл «литературной мамой» — талантливый, умный и вдумчивый старший редактор издательства «Молодая гвардия», взрастивший многие таланты. После выхода «Океанского патруля» Пикуль подарил роман Маргарите Суреновне с надписью: «Акушерке наших душ…».

Но я забежала немного вперед, вернёмся к обсуждению рассказа «Чекита». Пикуль был поражён, как досконально и подробно разбирали рассказ, указывая на неточности и не щадя самолюбия автора. Выступали: Глеб Горышин, Александр Володин, Ричи Достян, Вадим Инфантьев, Надежда Верховская, Виктор Голявкин, Виктор Конецкий. На отдельные замечания, казавшиеся ему несправедливыми, автор отвечал репликами. В конце обсуждения Пикулю предоставили слово. Он встал, поблагодарил всех выступающих и сказал, что писать рассказы больше не будет, а перейдёт к произведениям большой формы — романам.

Свой первый роман «На краю земли» Пикуль написал в течение десяти месяцев и предложил редакции журнала «Звезда».

После выхода постановления ЦК о журналах «Звезда» и «Ленинград» в 1946 году цензоры и редакция журнала более тщательно оценивали рукописи авторов.

23 июля 1948 года редакция журнала «Звезда» в лице Юрия Германа заключила договор с молодым автором, выплатив ему аванс. Это было настоящее везение.

Не зная литературных законов, Пикуль думал, что такое везение будет продолжаться вечно, ведь он ступил на литературные подмостки. Однако дело приняло совершенно другой оборот.

В интервью корреспонденту В. Засееву Пикуль вспоминал об этом эпизоде:

«Через несколько дней я снова заглянул в “Звезду” и не нашёл там приветливого Юрия Германа. Вместо него меня встретил мрачный и нелицеприятный Всеволод Кочетов. Взглянув на меня поверх головы и на мгновение задержав свой взгляд на одной из страниц рукописи, он изрёк, как отрезал:

— Шнур крался к потолку, говорите? Так писать нельзя.

И, захлопнув папку, сунул её мне в руки».

А произошло следующее. Первое детище Пикуля отдали на редактирование редактору Александре Иосифовне Любарской.