Владимир Утилов - Вивиен Ли

Союз с Лоренсом Оливье вдохновлял ее творчество — не только в качестве преданной ученицы, но и в роли блестящего партнера. Ее игра рядом с ним — не только в театре «Сент-Джеймс», гибель которого она пыталась предотвратить с таким мужеством, но также на сцене «Олд Вик» и в Стрэтфорде, и во время их турне по всему миру — добавляла новые лавры к ее короне.

Помимо классических ролей она покоряла всех в современных пьесах, каждая из которых предъявляла разные требования к ее многогранному таланту, — в «На волоске от гибели», «Спящем принце», «Антигоне», а позже — в «Поединке ангелов».

У нее был незабываемый, обаятельный голос. Ее немедленно узнавали по телефону: это сочетание властности с непосредственной, бьющей ключом теплотой, исполненной дружелюбия и жизнерадостности. Но она была исполнена решимости расширить свой тембр для сцены.

В шекспировской Клеопатре (по-моему, самой замечательной из ее классических ролей) она смогла понизить голос во всем регистре для контраста со своим природным тембром, который она использовала в роли юной Клеопатры в пьесе Шоу. Немногие из актрис смогли бы продемонстрировать столь замечательное искусство с таким успехом, как она. Ее леди Макбет также запоминалась удивительной силой голоса и остротой чувств. Тысячу раз жаль, что намерение перенести ее исполнение на кинопленку осталось нереализованным. Это могло принести всемирный успех.

И в театре и в личной жизни она была безупречна: пунктуальна, скромна, бесконечно внимательна и деликатна. Она была искренней, не становясь недоброй, элегантной без примеси манерности. Ее квартиры были так же прелестны, как и ее изящные и простые костюмы. Даже в свободную от театра минуту она была вечно занята: наводя порядок в комнатах, изобретая подарки для друзей, помогая соседям-садоводам, щедро принимая гостей и делая все это бесконечно изящна и естественно.

Я никогда не думал, что стану одним из ее близких друзей. Мы встретились впервые, когда она играла маленькую королеву в «Ричарде II» в Оксфорде в 1936 году. Эта роль не очень интересна, хотя она с непревзойденным обаянием носила средневековые наряды и сообщила героине изящество речи и движений. В те дни нам не удалось познакомиться.

Несколько лет спустя, во время войны, я играл с ней в «Дилемме доктора». С этих пор началось наше знакомство, которое понемногу переросло в глубокую дружбу и привязанность, и я безмерно счастлив тем, что в эти последние годы имел возможность видеть ее так часто и так полюбил ее.

Конечно, она не знала отдыха и не щадила себя. Хотя она казалась удивительно выносливой, она часто болела и переносила приступы тяжелой депрессии. Она не принимала всерьез эту болезнь, редко признавалась в ней и не говорила о ней с другими людьми. Ее мужество перед личной трагедией трогало и поражало. Она всегда нежно вспоминала тех, кто впервые угадал ее талант и помогал развить природную одаренность. Она без конца работала над собой и экспериментировала. На репетициях она всегда была примером трудолюбия, технического мастерства и гибкости, достигнутых благодаря самокритичности и преданности своей профессии.

Годы преобразили ее красоту, которая совсем не нуждалась в косметике. Казалось, ее не пугала конкуренция более молодых и красивых женщин. Ее всегда интересовало все: люди, города, эксцессы моды. Ее друзей можно было найти в Лондоне, за городом, в Америке и в Австралии. Она очаровательно говорила о своих друзьях из Японии (они посылали ей трогательно сформулированные поздравления) и из России, где фильм «Мост Ватерлоо» до сих пор считается классикой. С трогательной пунктуальностью она отвечала на письма незнакомых людей, поклонников, журналистов, а в театре, где она работала, ее любили за одинаковую вежливость по отношению к директору и рядовому члену труппы.

В последние дни она, к счастью, не подозревала, насколько серьезна ее болезнь. Она строила планы, готовилась к репетициям новой пьесы и — можно только надеяться — простилась с жизнью во сне, без боли. Ее не забудут — ее волшебный дар был уникален. Непревзойденная актриса кино и могучая индивидуальность на сцене, она обладала диапазоном, который простирался от комедийной Сабины до натуралистической агонии Бланш Дюбуа и отвечал любым требованиям таких ролей, как леди Макбет и Клеопатра. Даже в «Тите Андронике», где у нее было только несколько коротких сцен, она сумела найти неподражаемые пластические детали. Можно ли забыть ужасное изящество, с каким она направляла своими локтями посох, чтобы он писал на песке, — жертва насилия, скользящая по сцене в своем длинном сером одеянии?

Теперь она ускользнула от нас навсегда, и мы, так обедневшие от этой утраты, будем всегда благодарны за то, что знали ее и работали с ней, и отдадим ей должное за все, что она дала миру с присущей ей щедростью и жизнерадостностью».

Последние слова Гилгуд «отдал» Шекспиру, и под сводами церкви прозвучали строчки, посвященные Клеопатре:

Меньше чем через месяц в Москве, в «Иллюзионе», открылся короткий цикл английских фильмов 30-х годов с участием Вивиен Ли. Кто-то достал большой портрет актрисы, кто-то поставил перед ним корзины с белыми цветами. Публика проходила в благоговейной тишине. Вивиен Ли знали и любили — для большинства входивших это был не обычный сеанс и не обычный вечер. Обычно шумное фойе заполнила тишина, и в этом молчании было столько же уважения к искусству и понимания его, сколько в надписи, выцарапанной одним из лондонцев на колонне дома № 53 по Итон-сквер: «ЮНАЯ ДУШОЙ, ВОИСТИНУ ПРЕКРАСНАЯ, ВЕЛИКАЯ АКТРИСА НА ВСЕ ВРЕМЕНА».

Остается добавить немногое. Сэр Лоренс Оливье стал лордом Оливье, но уже не руководит Национальным театром — подошла старость. Его помощник Кеннет Тайнен не сумел занять места патрона, но его борьба с Истеблишментом помогла бывшему «левому» недурно устроиться. Алан Дент умер в 1979 году, но его книга «Вивиен Ли. Венок воспоминаний», выпущенная десятью годами раньше, стала библиографической редкостью.

Это — искренний и волнующий документ. Менее всего она похожа на сборник приличествующих грустному событию апологий. Именно здесь можно встретиться с настоящей Вивиен Ли, и прежде всего во вступлении самого Дента: «Двадцать пять лет — достаточный срок, чтобы узнать человека как следует. Однако, хотя я впервые увидел Вивиен в 1942 году (когда она репетировала роль Дженнифер Дюбеда), все это время с тех пор имел счастье быть ее другом и видел ее в последний раз за девять дней до ее смерти, я бы не решился сказать, что знал ее по-настоящему. Никто не способен узнать по-настоящему глубоко ни друга, ни близкого человека, ни даже самого себя. Тем более трудно было узнать ее. Она оставалась ошеломляюще прекрасной, когда я видел ее в последний раз. Но прежде всего и всегда она была актрисой. Ей исполнилось тогда только двадцать семь лет, но она уже стала всемирно известной кинозвездой благодаря своему громкому успеху в роли Скарлетт О’Хары. Этот триумф (за всю историю кино не было роли, которой бы так завидовали и домогались) мог легко и до крайности испортить ее, заставить ее смотреть на все и на всех глазами Скарлетт: пренебрежительно свысока. Она могла бы просто свалять дурака и погубить свою карьеру, как имела к этому склонность миссис Патрик Кэмпбелл, особенно в шекспировских ролях (после своего первого электризующего успеха в роли Паулы Тенкерей, когда ей шел только третий десяток).