Николай Палибин - Записки советского адвоката. 20-е – 30-е годы

Дела об отцовстве и алиментах имеют широкое распространение. Редко они носят драматический характер. Обычно это имеет вид какого-то бытового события, подчас и комического. Суд слушает их в большинстве случаев подряд, без перерыва, пачками, и иногда получается нечто вроде водевиля.

Женщина, держа ребенка на руках, обычно выступает с победоносным видом, как бы подчеркивая, что теперь «совецка власть», и она может хоть тут отыграться на ком-то. Ответчик — парень в советском национальном костюме, т. е. в какой-нибудь канареечного цвета рубашке навыпуск, с поясом, надетым не на талию, а через плечо, в штанах «галихве» навыпуск, застегнутых на икрах пуговицами для красоты, без ботинок, но в калошах. Он треплет себя по коленке бархатной фиолетовой кепкой, сделанной из старого дивана, и пренебрежительно смотрит на истицу. Он не признает отцовства.

«Хай кровь оследствуют», — говорит он суду, желая сразить истицу своей образованностью, и, чтоб окончательно убить ее, добавляет: «Не я один ходил, там и другие ребята паслись, и Петька Кишкодавленко, и Федор с Поповой гребли, и Ванька с Соленых Хуторов»…

«У, бесстыжие твои глаза, — отвечает в таких случаях истица, — ты посмотри на ребеночка: вылитый твой портрет».

Ответчик отворачивается, у него на лице едва заметная улыбка. Ему все же лестно, что у него есть портрет и что вообще он играет на суде роль героя-любовника и может хоть немного покуражиться. Ему не хочется только платить алименты. Но бывает, что истица не отрицает посещение ее другими лицами, однако доказывает, что это было уже после зачатия. В таких случаях положение будущего отца печально.

Редко дела оканчиваются примирением, т. е. согласием ответчика вступить в законный брак с истицей; это бывает обычно перед разбором дела или если на суде будет доказано, что действительно Ванька с Соленых Хуторов не ходил к истице, так как у него была своя «барышня».

Но вот перед судейским столом стоят три истицы с новорожденными детьми, а ответчик один. Никаких доказательств у них нет. Одна из них живет в станице Тихорецкой и родила ребенка 2 января, другая в станице Кавказской и родила 3 января и третья живет в станице Гулькевичи и родила 4 января. Все эти населенные пункты расположены вдоль железной дороги, на небольшом расстоянии друг от друга. В деле имеется командировочное удостоверение ответчика, полученное из конторы по месту его службы, с отметками, что в Тихорецкой он был 2 апреля, в Кавказской 3 апреля и в Гулькевичах 4 апреля, т. е. ровно за 9 месяцев до родов каждой из этих женщин. «Естественный ход вещей» не в его пользу: природа сыграла с ним шутку, прямо как по часам… Ответчик не признает отцовства ни в одном случае, он говорит, что он женатый человек, имеет троих детей, очень хорошо живет со своей женой, что, действительно, он был в названных станицах в командировке по закупке скота, был перегружен работой и никогда не позволил бы себе «заниматься такими глупостями», тем более в служебное время; истицы просто хотят расстроить его семейную жизнь. А они наперебой доказывают и рассказывают все обстоятельства дела.

Заслушав несколько таких дел, суд удалился на совещание. В первом ряду в публике сидел старик казак, опершись подбородком на палку. «И куда это стыд ныне девался?»… — произнес он.

Браки заключаются простой регистрацией в ЗАГСе, так же просто они и расторгаются, по заявлению в ЗАГС хотя бы одной из сторон, причем мотивы указывать не обязательно. Я как-то дежурил в «избе-читальне», где мы, адвокаты, писали бесплатные заявления. Ко мне обратился один человек и попросил написать ему заявление о разводе. Текст его был очень прост: «В ЗАГС. От гражданина такого-то, живущего там-то. Прошу мой брак с гражданкой такой-то, заключенный тогда-то в ЗАГСе таком-то, расторгнуть, предоставив моей бывшей жене право носить ее девичью фамилию. Адрес ее такой-то. Подпись. Дата. Приложение: брачное свидетельство». Если оно утеряно — дается подписка.

Я спросил его:

— Как зовут вашу жену?.

— Жену? Что-то я не упомню, вот забыл… Никак на память не идет.

— А сколько же времени вы были женаты и когда разошлись?

— Да женаты мы месяца три, а разошелся я недавно.

— А сколько раз вы были женаты?

— Четыре раза.

— И все четыре раза неудачно? А имена тех трех жен вы помните?

— Тех будто помню, а вот эту забыл.

— Как же вы ее называли, когда жили совместно? Катя, Фрося, Маня, Даша?

— Просто звал: жинка или жена.

Так как брачное свидетельство он утерял, а назвать жену свою не мог, я не имел возможности написать ему заявление.

Бывают случаи, что человек не знает имени своей матери или отца, так как он их рано потерял, например, в голод или вырос в детдоме. Здесь же человек просто растерял имена своих жен. И это не был какой-нибудь прожигатель жизни или человек из подонков города. Это был рядовой колхозник. Хотя были неоднократные циркуляры о приведении комнат ЗАГСов в приличный, уютный и меблированный вид, в сельской местности они выглядят просто по-свински: в грязном помещении, вместе с другими отделами, где шумно и накурено, свидетели, жених и невеста наваливаются животами на стол, повернувшись спиной к публике, и диктуют свои имена писарю, а кругом заглядывают любопытные и делают замечания.

Брачный возраст по Кодексу снижен до 16 лет (по более раннему кодексу он начинался с 18-ти). Кроме зарегистрированного брака, существует понятие еще и «фактического брака». Он, по просьбе заинтересованных лиц, устанавливается народным судом и в таких случаях имеет все последствия зарегистрированного брака. Церковные браки, заключенные после революции, не порождают никаких юридических последствий, тем более что и священники лишены права выдавать какие бы то ни было документы. Однако стороны могут впоследствии, не упоминая о церковном обряде, зарегистрироваться в ЗАГСе или доказывать фактический брак в суде.

Свадьбы совершаются очень бедно. Нет больше свадебных поездов, когда расписные тачанки катили на резвых лошадях, разукрашенных цветами и лентами. Во-первых, нет цветов, во-вторых — лент, а в третьих, нет лошадей и тачанок, — все обобществлено, т. е. в колхозе, и на них ездят ныне разные председатели, судьи и прокуроры. Ни один председатель не даст лошадей на такие пустые дела, как свадьба, когда у него всегда и всюду «прорывы»: и по пахоте, и по севу, и по подвозке семян, и по вывозке хлебопоставки. Кроме того, он должен дать конный транспорт на вывозку леса для леспромхоза согласно постановлению Северо-Кавказского краевого исполкома, где будут в горах калечиться и убиваться лошади, рваться сбруя, ломаться колеса и фуры, не приспособленные к перевозке громадной тяжести буковых кряжей, тем более по горному бездорожью. Затем, он должен отрядить еще больший транспорт на постройку водохранилища на реке Белой для регулирования течения этой реки; это дело имеет «оборонное значение», так как вода будет использована не только для орошения кубанских земель, но и как огромнейший аэропорт для посадки гидропланов Красной армии. Водохранилище это гигантских размеров, сносятся для него целые станицы, осушаются болота, насыпаются многокилометровые дамбы, и все вручную, первобытными орудиями и конным транспортом. Постановление о его постройке и об участии в этом колхозов подписано самим Сталиным. Так что если председатель колхоза даст лошадей на свадьбу, это будет одним из главных пунктов обвинения, когда его будут судить за невыполнение планов; и поэтому жених, невеста и свидетели приходят и уходят пешком.