Десмонд Сьюард - Семья Наполеона

He без влияния Жозефины, пытавшейся укрепить свое собственное положение, Первый консул принял совершенно недальновидное решение: его падчерица, Гортензия де Богарне, которая к этому времени успела превратиться в милую и весьма привлекательную, хотя и несколько легкомысленную барышню, составит отличную партию Луи. Придя в ужас от такой перспективы, Луи замкнулся в уединенном Шато-де-Бейон, расположенном в густом лесу неподалеку от Парижа. Он по-своему, робко и искренне, был влюблен в младшую кузину Гортензии, Эмилию де Богарне, бесприданницу, отчимом которой был негр. Наполеон спешно выдал девушку замуж за своего любимого штабного офицера, майора Шаман-Валета, в прошлом кюре, отчего Луи еще больше замкнулся в себе, не в силах оправиться от такого удара. В конце концов этот раздражительный ипохондрик с неизменно мрачным взглядом был вынужден жениться на несчастной восемнадцатилетней Гортензии, которая приняла его исключительно ради того, чтобы угодить матери, к которой была глубоко привязана. Разумеется, у нее бывали любовные интрижки с другими молодыми людьми, которых она находила куда более привлекательными. В последней отчаянной попытке воспрепятствовать этому браку Люсьен заявил Луи, будто Гортензия ожидает ребенка от самого Наполеона.

Церемония бракосочетания состоялась 4 января 1802 года в салоне особняка на Рю де Виктуар. Проводил ее папский легат — кардинал Копрара, архиепископ Миланский. Гортензия была бледна, всем было понятно, что предшествующее утро она провела в слезах, и ее бледность еще сильнее подчеркивали ее подвенечное платье, букет флердоранжа и единственная нитка великолепного жемчуга (подарок ее матери). Жозефина, которая, по всей вероятности, не могла не испытывать чувства некой вины, обливалась слезами на протяжении всей церемонии и еще много дней спустя. Когда венчание было закончено, вперед выступили Мюрат с Каролиной с просьбой к кардиналу благословить их брак. «Эта двойная церемония произвела на меня самое неблагоприятное впечатление, — рассказывает Гортензия. Та вторая пара была так откровенно счастлива. Было видно, что они искренне любят друг друга». На венчании присутствовал весь клан, за исключением Жерома, отбывшего в Соединенные Штаты, и все, как один, негодовали на Луи за его женитьбу на одной из Богарне, особенно Каролина, которая завидовала своей школьной подруге с первого дня их знакомства Жозеф, Люсьен, она и Элиза окажутся в один прекрасный день правы. В некотором роде Жозефина действительно на сей раз одержала победу — ее будущему внуку было уготовано судьбой стать императором Наполеоном III. Первый консул выделил жениху (богатство которого на тот день официально составляло 180 тысяч франков) особняк на Рю де Виктуар, а невесте — приданое в 250 тысяч франков, к которым Жозефина добавила еще сто тысяч Новоявленные золовки Гортензии не могли не заметить, что это приданое намного превосходило их собственное.

Жером, которому в 1802 году исполнилось семнадцать, с румяным лицом и черными кудрями, короткой шеей и тонкими поджатыми губами, был капризным баловнем всей семьи, каким и оставался на протяжении всей своей жизни. Правда, в это время Первый консул потакал всем его прихотям. С четырнадцати лет у него вошло в привычку делать разорительные вылазки по парижским магазинам, после которых брат или Жозефина с неизменным юмором были вынуждены оплачивать его счета. После Маренго он потребовал у Наполеона шпагу, которую тот носил во время битвы, и получил ее без промедления. Получив назначение в субалтерны кавалерии консульской гвардии, он тотчас сразился на дуэли с другим молодым офицером и получил пулю в грудную клетку, которую доктора так и не смогли извлечь оттуда. Ее удалили лишь во время правления его племянника Наполеона III. После затянувшегося выздоровления, проведенного частично в стенах Тюильри, брат вынудил его отправиться на флот.

«Изучай оснастку, — увещевал Наполеон брата в одном из писем. — Ты должен досконально знать каждый канат. Когда по окончании плавания ты придешь в порт, я захочу услышать, что ты стал так же незаменим, как и любой другой просоленный морской волк».

Жером провел в море восемь месяцев 1801 года на флагмане адмирала Гонтома, и, когда адмирал захватил британский линкор, Жерома отправили на его палубу получать шпагу от вражеского капитана.

Возвратившись в Париж, он был принят как герой и взял в привычку давать наставления Первому консулу, как тому вести прибрежные боевые действия. Вскоре после этого он отправился служить на карибский флот. У острова Мартиника он повстречался со своим шурином, супругом Полины, генералом Леклерком, который как раз направлялся к острову Сан-Доминго (нынешняя Доминиканская республика и Гаити). Генерал пришел в негодование, увидев, как юный морской офицер щеголяет в вызывающей сине-красной гусарской форме.

Еще один член клана добился большего процветания, чем можно было предположить. Едва услышав о событиях 18 брюмера, Бернадот, переодевшись, бежал на три дня вместе с Дезире, также одетой в костюм юноши, в лес Секара. У якобинского генерала имелись все основания так переполошиться. Вскоре после переворота Бонапарт с горечью жаловался Бурьену: «Этот Бернадот! Он хотел предать меня! И все-таки его супруга способна оказать на него влияние. Мне казалось, будто я сделал все возможное, чтобы привлечь его на свою сторону, вы сами тому свидетель. И теперь мне жаль, что я приложил столько стараний, чтобы ему угодить. Ему придется покинуть Париж».

Тем не менее Бернадоту удалось избежать худшего. Как-никак он все-таки был членом клана Бонапартов. Вскоре он получил назначение командовать западной армией и сенаторское кресло со всеми вытекающими отсюда выгодами. Первый консул стал крестным отцом сыну Дезире, выбрав для него чужеземное имя Оскар. Наполеон взял это имя из своей любимой эпической поэмы «Песни Оссиана» Макферсона.

Наполеон считал, что для Франции в те дни не было ничего важнее, чем национальное примирение. Он отменил законы против эмигрантов, позволив последним не только вернуться в страну, но и занимать государственные должности и служить в армии. Одновременно он гарантировал права тем, кто после революции приобрел конфискованную собственность. Роялистские выступления на западе страны незамедлительно подавлялись, но любой, кто добровольно сдавался, мог рассчитывать на неслыханное доселе снисхождение. Публично объявленная цель Первого консула заключалась в следующем: «Никаких якобинцев, умеренных или роялистов — только французы». Вновь были открыты церкви, а из тюрем выпущены все до одного священника. Разбой и грабежи искоренялись самым беспощадным и весьма эффективным образом. Началось финансовое оздоровление страны. Обесцененные бумажные деньги заменялись полновесными золотыми и серебряными монетами. Был создан Французский банк.