Десмонд Сьюард - Семья Наполеона

Мюрату оставлялось его неаполитанское королевство. О шведских интересах не было сказано ни слова. Меттерних мог позволить себе некую откровенность. Вот что он сказал Наполеону: «Я видел ваших солдат. Это еще дети. Ваше величество пребывает в убеждении, что ваша страна не может без вас обойтись. Но разве вы тоже не нуждаетесь в своей стране? Когда эта армия подростков, что вы набрали, ляжет костьми, что вы тогда намерены делать?» Император был настолько взбешен, что закинул шляпу в угол комнаты, воскликнув при этом: «я вырос на поле боя, и на моем месте любой был бы готов пожертвовать миллионом солдат!» Эту мысль он пояснил со всей откровенностью: «Ваши правители, которые уже родились на троне, могут позволить себе двадцать поражений, зная, что все равно сохранят за собой престол. Для меня это непозволительно, Я сам сотворил себя». Затем Наполеон пожаловался, что совершил «непростительную ошибку», женившись на дочери императора Франца. «Взяв в жены эрцгерцогиню, я надеялся соединить прошлое и настоящее, готические предрассудки с идеями моей собственной страны. Я допустил ошибку и сегодня понимаю, как я был неправ. Вполне возможно, что это будет стоить мне трона, но вместе с собой я увлеку в могилу весь мир!» Когда Наполеон покинул его, Меттерних, не выдержав, воскликнул: «Вы погибли, сир!» Тем не менее перемирие было продлено, а в Праге начались мирные переговоры. Однако уже на Святой Елене Наполеон признавался: «Сказать по правде, я вовсе не собирался заключать в Праге никакого мира».

В эти решающие для него дни император, казалось, полностью проигнорировал события на втором фронте, в Испании, где увязли более 100 тысяч солдат отборных войск. 13 мая Веллингтон перешел в наступление у португальской границы. Король Жозеф, взявший на себя командование армией, по совету маршала Журдана, временно слегшего в лихорадке, покинул Вальядолид и перенес ставку сначала в Бургос, а затем в Виторию.

Именно здесь 21 июня, за пять дней до аудиенции Меттерниха с его августейшим братом, Жозеф и вся его армия потерпели невосполнимое поражение. И в том не вина солдат, не имевших настоящего плана действий, — накануне король провел целый день, развлекаясь с маркизой де Монте Эрмоза Французы потеряли много тысяч пленными, 150 пушек, 1500 фур и военную казну, в которой хранилось в переводе на фунты около миллиона, а также карету Жозефа вместе с короной и регалиями. Сам король спасся бегством и, преодолев Пиренеи, 28 июня нашел убежище во Франции. Если не считать нескольких приграничных городов, от его королевства практически ничего не осталось. Позже, услышав о разгроме Жозефа, Наполеон прокомментировал: «Все непоправимые ошибки в Испании происходят из-за моей чрезмерной доброты к королю, который не только не знает, как командовать армией, но к тому же не в состоянии правильно оценить свои способности, чтобы доверить командование настоящему солдату».

Известие о поражении при Виттории подтолкнуло австрийского императора и Меттерниха к принятию решения вступить в войну на стороне союзников. До этого они опасались, что крупные резервы закаленных в боях войск из Испании будут переброшены на подкрепление Наполеону. Теперь им стало ясно, что такая возможность начисто исключалась. «Хосе Примере» привел к гибели собственного брата.

Жозеф вернулся к супруге в Морфонтен. Если верить Гортензии, которая навестила их там во второй половине 1813 года, Жюли вряд ли восприняла его возвращение как подарок судьбы.

«Королева разделила его отставку. Можно было только восхищаться ее сочувствием, добротой ее души и самопожертвованием. Она так же, как и я, совершенно равнодушна к титулам и званиям и, подобно мне, отнюдь не считает их залогом счастья. Ее супруг, полная противоположность Луи, сделал ее совершенно несчастной, но только по иной причине. Совершенно с ней не считаясь, будучи прямо-таки помешанным на женщинах, он не обращал на нее ровно никакого внимания и часто бывал с ней груб. Ее семейные неурядицы живо напомнили мне ту жизнь, которая долго была и моим уделом».

В том же самом пассаже Гортензия называет Жюли «рабыней и весьма несчастной».

Слепленный на скорую руку конгломерат территорий, получивший громкое имя королевства Вестфальского, начал трещать по швам еще весной 1813 года. В Касселе возникла паника, и французские чиновники начали потихоньку уносить ноги уже в апреле. Каждое утро поступали все новые и новые донесения о том, что вестфальскую армию захлестнуло дезертирство. Даже король «Иеронимус Наполео» вынужден был признать, что его армия — новобранцы, призванные заменить тех, кто пал в России — и он не ведает, какова ее численность. В конце апреля прибытие французских и польских соединений вселило в него временную уверенность. Жером оскорбился, что брат даже не удостоил его аудиенции, не говоря уже о том, чтобы доверить ему ответственное командование, что, по мнению Жерома, полагалось ему по рангу.

Он даже не догадывался, насколько разочарован был император его поведением во время русской кампании. Когда же, наконец, он был принят Наполеоном во время пребывания последнего в Дрездене, они не обсуждали военных вопросов. Узнав, что Бетси Патерсон наконец-то согласилась на развод и расторжение брака было одобрено Конгрессом, Жером решил развестись со своей замечательной, но, увы, бездетной супругой Екатериной (Его вовсе не заботило, что тем самым он нанесет глубочайшее оскорбление Вюртембергу) и взять в жены третьим браком княгиню Левенштейн, которая уже ждала от него ребенка. Жером надеялся, что этот брак можно устроить как можно быстрее, чтобы она успела наградить его законным наследником. Однако ему в резкой форме было сказано оставить эту идею. Тем временем вестфальская армия неуклонно несла новые потери от дезертирства. Лишь благодаря перемирию окончательный крах королевства Жерома наступил чуть позднее.

В Неаполе Иоахим и Каролина всеми правдами и неправдами пытались удержаться на плаву. Король Иоахим втайне вступил в затяжные переговоры с Меттернихом, с которым обменивался посланиями через своего доверенного князя Кариати. Последний в конце апреля получил назначение неаполитанского посланника в Вене. Одновременно Мюрат через своего министра полиции герцога Кампокьяро попытался установить контакты с представителем британских сил на Сицилии лордом Уильямом Бентинком. Вообще, пока длилось заключенное в Германии перемирие, Мюрат пребывал в агонии нерешительности; победы его шурина при Лютцене и Баутцене заставили его призадуматься над жизнеспособностью Французской империи. Наполеон легко догадался, что у Мюрата на уме, хотя и не мог заставить себя подозревать сестру. 18 июня Иоахим пообещал австрийцам, что если те вступят в войну на стороне русских и пруссаков, то он выступит против Наполеона в Италии, имея 30 тысяч солдат. Но пойдут ли на это австрийцы? 3 июля Каролина написала брату, обратившись к нему с просьбой проявить большее расположение к ее супругу. На следующий день сам король отправил послание в Дрезден, предлагая свои услуги. «Прошу Вас, сир, снова проникнуться уверенностью, скрепленной двумя десятками лет проверенной преданности, — умолял Мюрат. — Помните, сир, что я считаю для себя честью командовать неаполитанскими войсками, сражающимися во имя Вас, а также то, что я способен закончить мою благородную карьеру (она вся прошла под Вашим покровительством), лишившись трона и жизни, но только не пожертвовав честью». Император ответил Каролине, а не Иоахиму, выразив свое недовольство, что ее супруг не посылает обещанного подкрепления, а сам ведет переговоры с врагом. Если же он неправ, то пусть король лично пожалует в Дрезден. Каролина ответила, что Иоахим слишком умен, чтобы позволить врагам императора заманить себя в западню, и поэтому он приедет опровергнуть всю эту клевету, поскольку не в состоянии жить дальше, не любя при этом Наполеона и не служа ему. Мюрат выехал из Неаполя в Дрезден 2 августа. На следующий день ему встретился курьер с секретными депешами от Кариати в Вене. Поскольку Мюрат не мог сам прочитать депеши, то велел курьеру везти их дальше в Неаполь, а сам галопом поскакал дальше, в Германию. В этих депешах королю сообщалось, что Австрия намерена объявить Франции войну.