Десмонд Сьюард - Семья Наполеона

Власть Наполеона над Европой окончилась у Лейпцига. Он больше не мог найти себе свежие войска, способные заменить потерянные им за последние двенадцать месяцев в России и Германии. Тем не менее император не удержался и через пять дней после своего возвращения устроил перед Тюильри победный парад, во время которого довольно бестактно захваченные у австрийцев знамена были выставлены напоказ императрице-австрийке. Надо признать, она приняла это довольно учтиво. Марсельеза, запрещенная несколько лет назад по той причине, что навевала слишком живые воспоминания о революции, теперь исполнялась на каждом углу, дабы возбудить в парижанах патриотический пыл. Желая вселить в них еще большую уверенность, император провел два последующих месяца в Тюильри вместе с Марией-Луизой и римским королем. Толпы по-прежнему шумно приветствовали его на улицах, но это производило впечатление только на простонародье и… его собственный клан.

Император не заблуждался, поняв, что столкнулся с самым серьезным кризисом за всю свою карьеру. Союзники снова предложили на удивление мягкие условия, согласно которым Франция оставалась в границах Альп, Рейна и Пиренеев, но Наполеон отказался. Правда, он был вынужден признать, что «Веллингтон вторгся на юг Франции, русские угрожают ее северным границам, а пруссаки, австрийцы и баварцы осадили с востока». Бросив юг на произвол судьбы, в надежде, что там как-нибудь сами справятся с британским вторжением, император сумел наскрести в общей сложности около 120 тысяч «солдат» для защиты северных и восточных границ. Большей частью это были пенсионеры или еще более юные «марии-луизы», большинство которых подверглись насильственному набору. Как-то раз, не сдержавшись, Наполеон гневно обрушился на Сенат: «Эти мальчишки годятся только на то, чтобы наполнять собою лазареты и придорожные канавы». Кроме того, император набрал увечных ветеранов из домов инвалидов, даже тех, кому было за шестьдесят. Он планировал превратить столицу в крепость, для чего отдал распоряжение о запрещении «проводить какие-либо приготовления, направленные на то, чтобы оставить город, чьи защитники, если понадобится, будут похоронены под его руинами».

Но даже в такой ситуации император более трезво оценивал качества своих братьев, нежели в былые годы. Разгневанный донесениями об огромном и разорительном дворе в Компьени император отказался принять у себя короля Жерома и запретил ему переезжать в шикарный замок Стен возле Парижа. Жерому ничего не оставалось, как перебраться в дом кардинала Феша на Шоссе д’Антен, что он и сделал, даже не удосужившись спросить согласия дяди. Наполеон предложил ему командование сосредоточенными вокруг Лиона силами — при условии, что Жером распустит своих «вестфальских» придворных, а также потребовал от брата обещания, что тот «останется с авангардом и аванпостами, не будет иметь при себе лишних сопровождающих лиц, не станет выставлять напоказ роскошь, возьмет с собой не более 15 лошадей, будет стоять буквально вместе с солдатами, и не произведет ни единого выстрела, если только сам он не будет обстрелян первым» Король отказался принять эти унизительные для него условия, доказывая, что если он не сохранит статус суверена в изгнании, то у него практически не будет никаких шансов вернуть себе королевство после подписания мира. И вообще, как монарх он мог принимать приказы только лично от императора, но ни в коем случае не от маршалов В результате Жером остался в доме дяди Феша, а вокруг него рушился возведенный Бонапартами мир.

Жозеф тоже никак не мог примириться с мыслью, что он больше не суверен, не король Испании Наполеон резко отзывался о брате, когда в ноябре 1813 года граф Редерер сообщил императору о его настроении.

«Что за химера! — комментировал император. — Они (испанцы) не желают его возвращения! По их мнению, он ни на что не годен. Им не нужен король, который проводит все свое время с женщинами, играя в прятки и жмурки. Король (Жозеф) полностью зависел от своих женщин, своих домов, своей мебели Он мне сказал в Прадо со всей серьезностью, что мои гренадеры не смеют устраивать в его дворце беспорядок, а ведь я принес в жертву многие тысячи сотни тысяч, чтобы только он мог править Испанией». Говоря о Виттории, Наполеон продолжал «И как он проиграл эту битву. Да он не знает даже азбуки военного дела и тем не «менее рвется в сражение!» Когда Редерер предложил дать Жозефу взамен итальянскую корону, ответ Наполеона не оставил сомнений, что он думает о Жозефе и Евгении: «Если я разделю французскую и итальянскую короны (а я до сих пор так и не принял решения, то ли мне их соединить, то ли разделить), должен ли я при этом свергнуть вице-короля, молодого человека, который пользуется любовью и уважением и который всегда верно и преданно служил мне? У него есть понятие о чести, в то время как у Жозефа — нет никакого». На какое-то время Жозефа оставили в покое, и он, подобно Жерому, маялся без дела в приятной роскоши столь любимого им Морфортена, где проводил время с тех пор, как вернулся из Испании устраивал пикники и лодочные прогулки, охотился, музицировал и, разумеется, волочился за юбками. «Мадам мать» и его супруга Жюли беспрестанно разъезжали между Морфонтеном и Тюильри, пытаясь примирить братьев. В конце концов Жозеф проглотил обиду и 5 января 1814 года послал императору официальное письмо (должно было быть опубликовано), в котором предлагал свои услуги как «первый из французских принцев и первый из ваших подданных». В знак признательности ему было позволено сохранить за собой титул «король Жозеф» вместо «король Испании». Кроме того, 24 января, перед тем как отправиться на фронт, император назначил брата генерал-лейтенантом Франции, традиционным для Франции протектором королевства, которому вменялась в обязанность защита Парижа и командование воинскими частями как в самой столице, так и вокруг нее. Можно усомниться в целесообразности назначения на столь важный пост столь, далекого от военных дел, ленивого, никчемного и, как покажет будущее, трусливого создания. Пожалуй, на тот момент Жозеф был единственным, на кого, как надеялся Наполеон, можно было положиться в деле сохранения династии. Ведь для молодой женщины, которую буквально на днях возвели в звание императрицы-регентши, это было бы слишком непосильной ответственностью.

Как того и следовало ожидать, первыми, кто покинул тонущий корабль, в который превратилась Французская империя, стали Мюраты. Правда, император до сих пор не подозревал о масштабах их двойной игры.

По пути из Эрфурта Иоахим, неожиданно повстречавшись в Базеле с королем Луи, посоветовал последнему присоединиться к союзникам, если тот надеялся получить назад трон, добавив при этом, что именно так и намеревается поступить, как только доберется домой. Далее, у Милана, Мюрат повстречал Вогийона, своего бывшего адъютанта и соперника в благосклонности супруги, который с воодушевлением говорил о едином Итальянском королевстве, распростершемся от Альп до самого мыса сапога, добавляя при этом, что ему якобы поручено искать сочувствующих этой идее. Что весьма характерно в свете будущих событий, Иоахим сделал остановку также и во Флоренции, где имел разговор с Великой герцогиней Элизой. Тем временем в его собственной столице королева Каролина в его отсутствие перешла от имени супруга на сторону союзников (и она уже разуверилась в том, что брат останется на императорском троне). Еще один беглец торопился к Иоахиму в Неаполь — в ноябре, через несколько дней по возвращении сюда короля, здесь объявился Фуше, герцог Отранто и бывший министр полиции при императоре. Наполеон в свое время отправил его губернатором в Иллирию, чтобы Фуше не путался под ногами и не плел интриг. Вынужденный покинуть Иллирию под натиском австрийцев, когда империя затрещала по швам, Фуше, однако получил поручение доложить об обстановке в Италии. Собрав необходимые сведения, он был обязан явиться с докладом к императору, который все еще доверял ему. Будучи человеком сложным, движимым противоречивыми мотивами, Фуше затеял хитрую игру. После того как неаполитанская армия отправилась на захват бывших папских владений, в чем Наполеон до самой последней минуты не смог заподозрить ничего дурного, Фуше подбивал Мюрата на союз с австрийцами, чтобы тем самым Иоахим расширил свои владения до южного берега По. В конце декабря очаровательный и вкрадчивый полномочный посол австрийцев (правда, кривой на один глаз) генерал граф Нейпперг (имя, которое мы еще не раз услышим) прибыл довести переговоры до конца. И января 1814 года было подписано Неаполитанское соглашение, закреплявшее право Иоахима и его наследников на трон королевства. В обмен на это обещание Мюрат обязался выделить австрийцам 30 тысяч солдат и напасть на дислоцированные в Италии войска шурина с оставшимися у него 60 тысячами. В секретной статье соглашения говорилось, что Австрия попытается уговорить Бурбонов отказаться от притязаний на Неаполь, если Мюрат не станет требовать себе Сицилию.