Игорь Ефимов - Эрнест Хемингуэй

ТЕНОР: Ситуация казалась безвыходной для всех троих. Хедли любила мужа, и ей было невыносимо видеть его искренние страдания. Хемингуэй все еще любил жену и сына, и ему страшно было потерять их. Если бы даже он развелся с Хедли, Полина — верующая католичка — не могла бы выйти замуж за разведенного. Кроме того, заповедь Дафф Твисден “не причинять боли другим” не была для нее пустым звуком. В письмах Эрнесту, после горячих излияний, она все время возвращалась к теме их вины перед Хедли. “Мы должны сделать все, о чем она попросит, абсолютно все — ты ведь понимаешь это?”

БАС: Как всегда, сильное жизненное переживание у Хемингуэя должно было искать исхода в литературе. Неизвестно, когда он начал писать роман “Сады Эдема”, но очень важно, что он так и не смог закончить его. После его смерти вдова и сыновья подготовили рукопись к печати и опубликовали со значительными сокращениями. В версии, доступной нам сегодня, все выглядит как фантазия автора на тему “Лето втроем на берегу Средиземного моря”. Герой, молодой американский писатель, окрыленный успехом своей первой книги (кто бы это мог быть?), приезжает с женой на курорт, чтобы писать новое произведение. Тема — охота и отношения с отцом. К ним присоединяется молодая прелестная женщина Марита, про которую жена говорит: “Она влюблена в нас обоих”. Драма в любовном треугольнике движется извилисто и непредсказуемо, но в конце писатель успешно завершает новую книгу и уходит от жены к Марите. Кажется, это единственный роман Хемингуэя, в котором никто не гибнет в конце. Может быть, именно поэтому он казался ему незавершенным?

ТЕНОР: Однако в романе есть и важные отступления от автобиографической канвы. Дело представлено так, будто жена, Кэтрин, сама — из прихоти — пригласила Мариту пожить с ними в одном отеле, сама подталкивала ее и мужа друг к другу. Опущена немаловажная деталь: супруги Хемингуэй приехали на курорт с сыном Джоном в надежде, что солнце и море вылечат его затянувшийся коклюш. Хедли в это несчастное лето находилась под двойным прессом: больной ребенок и разваливающийся брак. В романе же она представлена загадочно капризной, непредсказуемой, постоянно провоцирующей мужа на расширение сложившегося треугольника.

БАС: В этих экспериментах она доходит до того, что изменяет мужу с Маритой. Но не делает из этого тайны, а говорит, что да, любит их обоих. Муж тоже должен признать, что влюблен в обеих женщин, но он хотя бы полон чувства вины, считает это ненормальным. Образ жены постепенно чернеет. При Марите она начинает издеваться над мужем-писателем за то, что он постоянно перечитывает вырезки из газет с хвалебными статьями о нем. “Их сотни, и он постоянно таскает их с собой. Это хуже, чем носить порнографические открытки. Он изменяет мне с этими вырезками. Наверное, тут же, в мусорную корзину”.

ТЕНОР: И как же далеки эти образы от того, что происходило в действительности! В сохранившихся письмах мы можем разглядеть троих людей, ошеломленных тем, что с ними происходит, страдающих, ищущих спасения, стремящихся вовсе не к тому, чтобы сохранить маску невозмутимости (так — в романе), а к тому, чтобы не причинять друг другу лишних страданий.

БАС: Чтобы окончательно опустить образ жены, прокурор Хемингуэй извлекает историю, случившуюся в начале его супружества с Хедли. Она ехала к нему из Парижа в Швейцарию и везла чемодан с его рукописями, которые в то время еще не были опубликованы. Он просил ее привезти ту, над которой собирался работать, но она, в порыве чрезмерной обязательности, упаковала в отдельный чемодан весь его архив до последнего листочка. И на вокзале этот чемодан украли. От ужаса случившегося Хедли лишилась речи. Когда Хемингуэй встретил ее на перроне, она могла только рыдать и умолять о прощении. Реальный Хемингуэй мужественно принял удар и как мог успокаивал жену. Но в романе “Сады Эдема” история повернута по-другому: жена Кэтрин намеренно сжигает все рукописи мужа-писателя. Естественно, после такого его уход к Марите получает моральное оправдание.

ТЕНОР: На самом же деле страдания всех троих растянулись чуть ли не на год. Измученная Хедли обратилась к Эрнесту и Полине с последней просьбой: “Расстаньтесь на сто дней. Если после этого ваша любовь будет пылать с той же силой, я соглашусь на развод”. И влюбленные немедленно согласились. Полина уплыла в Америку к своим богатым родителям и писала оттуда страстные письма: “Мы с тобой одно, один человек… Люблю тебя сильнее, чем когда-нибудь… Смотрю на окружающих и недоумеваю, как они могут жить без Эрнеста. Уверена, что им очень худо без него… Люблю тебя и через два месяца сойду с парохода в Булони… Главное, помни, что мы с тобой — единое целое… Сама по себе я только половинка… Время без тебя течет пусто и бесполезно…”

БАС: Хемингуэй отвечал ей в том же духе: “До тех пор пока у меня есть ты, я могу вынести что угодно, пройти через любые невзгоды… Но ты покинула меня, потому что считала это самопожертвование правильным и справедливым, и я чувствую себя ужасно, Пфиф, невыносимо несчастным… Похоже, единственное, что я могу сделать, чтобы избавить тебя от чувства греховности, а Хедли от тягот развода, — это покончить с собой. Но я не святой, не создан таким и обещал себе не делать ничего отчаянного, пока ты не вернешься и мы не поймем, что нам делать дальше”.

ТЕНОР: Нет, не мог подобный чувствительный романтик появиться в качестве героя на страницах книг писателя Хемингуэя. Но каким-то витражным чудом он просвечивал сквозь образы всех этих суровых мужчин, скупых на слова, закаленных жизнью, полных непоказной отваги, мужественно принимающих каждое новое поражение. И судьба смилостивилась над Эрнестом. Хедли убедилась, что любовь этих двоих неизлечима, дала согласие на развод. Нашелся священник, который объяснил, что первый брак Хемингуэя не был освящен католической церковью, он не считается, поэтому Полина имеет право не считать себя грешницей, выходя замуж за Эрнеста. Хемингуэй передал в пользу Хедли и сына все свои гонорары за будущие издания “Фиесты”. Он заверил священника, что был крещен по католическому обряду, когда лежал в госпитале в Италии во время войны. Бракосочетание состоялось в мае 1927 года, а год спустя молодожены вернулись в Америку.

БАС: По совету Дос Пассоса они выбрали местом проживания самую южную точку страны: маленький островок Ки-Уэст, завершающий цепочку островов к югу от Флориды. Здесь Хемингуэй получил возможность спокойно и с увлечением работать над новым романом, начатым еще во Франции. Как всегда, события, темы и образы он черпал из собственной биографии. Но на этот раз ему пришлось спуститься в кладовые памяти на десять лет назад, и в результате он смог увидеть себя как бы со стороны — яснее и глубже. В отличие от “Фиесты” роман “Прощай, оружие!” оказался очищен от сведения счетов с окружающими, от всего сиюминутного и преходящего. В нем слышен голос зрелого художника — и критики сразу отметили подъем Хемингуэя на новую творческую ступень.