Игорь Ефимов - Бермудский треугольник любви

БАС: Однако тяга двух женщин друг к другу заслоняла для них всё остальное. "Я хотела бы сжать тебя в своих объятиях досмерти… Люблю тебя и тоскую так, что не выразить словами. У нас впереди много счастливых лет, и печальные годы будут забыты… Я вышла замуж девятнадцатилетней и только много-много лет спустя узнала, что значит любить и быть влюблённой." Летом 1933 года им удалось вырваться в совместное путешествие. Без друзей, без газетчиков, без телохранителей они колесили в автомобиле по дорогам Мэна, Вермонта, Квебека. В одном маленьком мотеле хозяева, извиняясь, сказали, что горячей воды из-за ремонта в номере хватит только на одну ванну. "Ты первая леди, поэтому полезай первая", сказала Лорена. Элеанор спорила и грозила защекотать подругу до истерики, чего та очень боялась. Потом сделала вид, что уступила, залезла в ванну первой. Но когда Лорена последовала её примеру, оказалось, что горячая вода — в избытке. Видимо, "первая леди" помылась холодной.

ТЕНОР: Эллиот Рузвельт однажды сказал: "Матери всегда было нужно быть кому-нибудь нужной". О том же говорила сама Элеанор: "Каждая женщина хочет быть главной для кого-нибудь, и в этом причина многих странных поступков, совершаемых женщинами". С начала 1933 года Элеанор и Лорена стали главными друг для друга, и жить в разлуке было для них больше невозможно. Необходимо было что-то предпринять. Чувство долга никогда не позволило бы Элеанор открыто покинуть Белый дом. Для Лорены же увольнение из Агентства АП и отъезд из Нью-Йорка, при общей безработице, означало бы конец журналистской карьеры, которой она так гордилась. И всё же она решилась.

БАС: В те месяцы, в рамках программы "Нового договора", в Вашингтоне было создано "Бюро оказания срочной помощи населению", распределявшее пособия для малоимущих. При поддержке Элеанор Лорена получила в нём должность инспектора. В её обязанности входило разъезжать по стране и проверять на местах, как использовались деньги, выделяемые Бюро. Положенная ей зарплата не могла покрыть аренду квартиры в Вашингтоне. Элеанор и тут пришла на помощь — выделила ей комнату в жилой части Белого дома. И ещё она купила ей автомобиль для поездок — голубой "бьюик", который Лорена окрестила "блюэт".

ТЕНОР: То, что Лорене довелось увидеть во время разъездов по стране, охваченной депрессией, наполнило её сердце горечью и состраданием. Она писала в одном из своих отчётов из Западной Вирджинии: "Моргантаун — самое страшное из того, что я видела. Вдоль главной улицы, пересекающей город, проложена канава, заполненная грязной стоячей водой, которую жители используют для питья, стирки, готовки, мытья. По обеим сторонам улицы — полуразвалившиеся дома, покрытые угольной пылью. Большинство американцев сочли бы их непригодными даже для содержания свиней. В этих домах каждую ночь дети отправляются спать голодными, ложаться на расстеленное на полу тряпьё, кишащее насекомыми. В соседнем городе началась эпидемия дифтерита, но свободных мест в больницах не осталось".

БАС: Доклады Лорены Хикок не всегда нравились энтузиастам "Нового договора". Из Техаса, Нью-Мексико, Аризоны она сообщала, что помощь Бюро, нацеленная на беднейшие слои, доставалась в основном неграм и мексиканцам, половина которых были незаконными иммигрантами. Это оставляло белую бедноту в крайне тяжёлом положении. Кроме того, для людей, имевших хоть какие-то заработки, становилось выгодно отказаться от них, чтобы упасть на дно нищеты и начать жить на пособие от государства. Сталелитейные заводы в Охайо работали на полную мощность, но безработица в штате только усиливалась, потому что модернизация производства позволяла уменьшать число рабочих в несколько раз. То же самое происходило и в сельском хозяйстве: механизая, электрификация, доильные аппараты; огромный комбайн убирает поле, на которое раньше потребовалось бы полдюжины жаток.

ТЕНОР: Другая программа "Нового договора" — Комиссия по общественным работам — начала приносить заметные результаты уже в первый год существования. Было построено или отремонтировано 40 тысяч школ, 469 аэропортов, 255 тысяч миль шоссейных дорог, 3700 спортивных площадок и стадионов. Государство выступало в роли нанимателя и платило работникам в среднем 12 долларов в неделю, что было заметно выше существовавших цен на труд во многих штатах. Это вызывало недовольство местных предпринимателей, которые лишались рабочей силы и вынуждены были либо повышать плату своим служащим, либо выходить из бизнеса.

БАС: Постоянные разъезды Лорены держали её подолгу вдали от Вашингтона, и пустота разлуки снова заполнялась страстными письмами: "Чего бы я не дала, чтобы услышать сейчас твой голос, прикоснуться к твоим волосам, — писала Элеанор. — Когда мы вместе, ты даришь мне столько счастья, что не выразить словами… Каждая минута с тобой для меня драгоценна… Люблю тебя нежно и всем сердцем… Пишу это и смотрю на твою фотографию, где ты улыбаешься так шаловливо… Каждая разлука даётся всё труднее… Даже теперь, когда твой труд так важен для страны и мы не должны жаловаться на расставания, это не помогает мне ослабить тоску по тебе".

ТЕНОР: В марте 1934 года Элеанор отправилась в поездку по островам Карибского моря в сопровождении группы журналистов. Деловым предлогом для путешествия была проверка выполнения реформ "Нового договора" в Пуэрто-Рико и на Вирджинских островах. Поэтому в группу удалось включить и Лорену как инспектора Бюро экстренной помощи. Но пронырливые репортёры из журнала "Тайм", узнав об этом, напечатали ядовитую заметку о неожиданной дружбе двух женщин. Лорена была представлена как "пухлая безапеляционная дама с хриплым голосом и в мешковатой одежде… Она путешествует с первой леди повсюду, от Нью-Брунсвика до Ворм-Спрингс… Теперь они отправляются в Пуэрто-Рико, где мисс Хикок будет разнюхивать своим журналистским носом, как осуществаляется программа срочной помощи". Лорена была больно уязвлена заметкой, особенно намёками на то, что она получила свою работу только благодаря вмешательству "первой леди".

БАС: Но ещё сильнее её ранили ситуации, когда вихрь общественных и семейных обязанностей уносил Элеанор прочь от неё, лишал порой даже коротких обещанных свиданий. Один раз она провела чуть ли не весь отпуск в Западном крыле Белого дома, ожидая, когда Элеанор сумеет выделить время для неё. Ей был обещан один вечер, она ждала его с волнением. Однако в последний момент в семье Анны Рузвельт произошёл очередной кризис, и Элеанор умчалась утешать дочь. Уязвлённая Лорена уехала в Нью-Йорк в слезах. В другой раз предполагавшееся свидание должно было быть ещё более коротким. Элеанор, оправдываясь, писала: "Хик, дорогая, я сожалею, что причинила тебе боль. Но не проявила ли и ты излишнюю поспешность, уйдя не дожидаясь меня? Потом я лежала на кушетке и читала с 7:15 до 7:45 — это и было время, запланированное мною для тебя". Полчаса! Согласитесь — не густо для главного человека в твоей жизни.