Элита русской разведки. Дела этих людей составили бы честь любой разведке мира

Начальнику IV Управления Штаба РККА

РАПОРТ

Доношу, что прибыл из командировки к месту службы 4 сентября.

Порученное мне задание выполнил.

Маневич.

5.9.1927 г.

Более подробной информации на эту тему мы не имеем, хотя по ряду признаков можно подозревать, что подобные задания выполнялись Маневичем неоднократно, что он периодически бывал в Европе, и не только под своей фамилией. Но это лишь предположения.

В 1928 году Лев Ефимович получает еще одну профессию, из тех, что тогда стремительно «входили в моду» — авиатора. Его направляют на учебу на годичные курсы при Военно-воздушной академии, где он учится летать.

Однажды — а может, и не единожды, авиация дело такое, — все чуть было не закончилось катастрофой. Во время полета ненастным зимним вечером в самолете, который пилотировал «Этьен», выявилась какая-то неисправность, машина упала. Летчика спасли, во-первых, сугроб, в который свалился самолет, а во-вторых, мужик, проезжавший мимо на санях. Он не только откопал Маневича, но и довез его до дома — окоченевшего, обледенелого, — к ужасу и удивлению Надежды Дмитриевны, считавшей, что в академии ее муж получает исключительно теоретическую подготовку. Но уже через несколько дней Лев Ефимович опять поднялся в небо.

В его выпускной аттестации значится:

«Отличных умственных способностей. С большим успехом и легко овладевает всей учебной работой, подходя к изучению каждого вопроса с разумением, здоровой критикой и систематично. Аккуратен. Весьма активен. Обладает большой способностью передавать знания другим. Дисциплинирован. Характера твердого, решительного; очень энергичен, иногда излишне горяч… Пользуется авторитетом среди слушателей и импонирует им своими знаниями… После стажировки обещает быть хорошим командиром отдельной авиачасти и не менее хорошим руководителем штаба».

А дальше все получилось иначе: Маневича выпускают летчиком, он же идет в коммерсанты. Стать коммерсантом Льву Ефимовичу пришлось по заданию руководства Разведупра.

В декабре 1929 года Маневича направляют на нелегальную работу в Италию. Эта фашистская страна тогда уже превратилась в «единый военный лагерь», где, как будет сформулировано несколько позже, «военное обучение должно начинаться, как только ребенок в состоянии учиться, и продолжаться до тех пор, пока гражданин в состоянии владеть оружием». Тогдашнее руководство страны взяло курс на создание в главенствующей на Средиземноморье Итальянской империи, а бывшие союзники России — в частности Англия и Румыния — стремились направить её агрессивные устремления и против Советского Союза. Развитая военная промышленность Италии производила боевую технику не только для своей армии, но и для дружественной Германии.

Впрочем, поначалу предполагалось направить Маневича в Соединенные Штаты — в военный атташат при советском посольстве, о чем, как и о некоторых последующих событиях, рассказывала его дочь, Татьяна Львовна.

Льва Ефимовича вызвал Берзин и сказал доверительно:

«Я не могу тебе приказывать, но не мне тебе объяснять, какова сейчас ситуация в Европе. Мне необходимо послать в Италию человека, но только такого, который бы знал страну и язык, как ты, и владел бы также немецким. Но ты имеешь право отказаться. Поступай, как знаешь. Я даю тебе право выбора».

Известно, что подготовка разведчиков-нелегалов обычно занимает продолжительное время. Но как раз времени-то у советской военной разведки и не было. К тому же можно сказать, что вся жизнь Маневича — учеба в Швейцарии, служба на различных армейских должностях, законченные им Штабная школа и две академии, работа в легальной резидентуре в Берлине, служебные командировки — явилась подготовкой к его главному делу протяженностью в полтора десятилетия.

Надо думать, что Берзин не сомневался в том, какое решение примет его подчиненный. Однако препятствия возникли с иной стороны. Дома «Этьена» ожидала настоящая буря. Надежда Дмитриевна была человеком эмоциональным, обладала взрывным характером: узнав о поездке мужа, чувств своих сдерживать не стала. Плакала навзрыд, говорила, что больше одна не останется.

«С меня достаточно! Или ты остаешься, или берешь нас с собой! — потребовала она. — Я устала все время ждать, устала бояться за тебя!»

Лев Ефимович очень любил своих жену и дочь: было решено, что сначала он поедет один, а затем возвратится и заберет семью с собой. Руководство разведки это одобрило.

Маневича «выводили» через Австрию — он легализовался в Вене под именем Альберто Корнера, коммерсанта, открывшего на Мариахильферштрассе патентное бюро. Это было замечательное прикрытие, дававшее разведчику возможность оказаться в курсе перспективных изобретений, которые к нему приносили сами авторы, чтобы оформить патент или получить лицензию. Специальность патентоведа давала также возможность Маневичу бывать на предприятиях, завязывать и поддерживать знакомство с инженерами. Более всего его интересовала авиация, и он успешно изображал летчика-любителя, что позволило ему быстро войти в контакт с пилотами, техниками и часто бывать на аэродромах. Особый интерес «Этьен» проявлял к людям, работающим в Италии или как-то связанным со страной его будущего пребывания.

Он также установил деловые отношения с немецкой фирмой «Нептун», производившей аккумуляторы (этим объяснялось название) для подводных лодок.

Через несколько месяцев «Этьен» прибыл за семьей в Москву.

Совсем не сложно подмечать чужие ошибки и предлагать постфактум правильные решения. Мы этим заниматься не будем и ограничимся изложением событий в форме рассказа Татьяны Львовны:

— Ехать мы должны были вместе с отцом, но жить отдельно от него, в Вене, куда он сможет время от времени приезжать. Ситуация осложнялась тем, что мама не знала ни одного иностранного языка. Но, так или иначе, вопрос был решен. Мама имела паспорт гражданки Финляндии, и нашей «родиной» был Выборг, город на самой границе с Россией. Таким образом, наш русский язык получал естественное объяснение. Как же тщательно и терпеливо отец готовил меня к моей новой роли! Мама и я должны были свыкнуться со своими новыми именами Мария и Айно; мы должны были все время помнить о том, что малейший мой промах может стоить всем нам жизни…

Однако вряд ли можно было всего за несколько недель, если не дней, подготовить маленькую девочку к совершенно чужой для нее жизни, предусмотреть все, с чем ей придется столкнуться уже в ближайшее время…

— В вокзальном ресторане сидящие неподалеку от нас пассажиры с удивлением повернулись на мой громкий возглас: «Ой, папа, смотри, они налили нам суп в чашки и еще туда яйцо бросили!»…